Седьмое знамение

– А то ты и сам не понимаешь! Он сказал: время настало. А мне еще тут пожить хочется. Мне, братва, тут очень нравится. Я, конечно, не возражаю, раз надо – значит надо, и устав не нарушу. Но братва, жалко мне этой жизни. Смотри, как нам тут хорошо. Бабки есть, и никто не трогает. А ТАМ ведь придется… действовать…

По ним пробежал трепет.

Плескач смотрел на них свысока и усмехался. Филин это заметил и обратился к нему:

– Что, думаешь, я чепуху несу?

– Ага, – ответил тот. – Регина – пророк, а не сам Гуми. Если ты ее так трусишь, что же с тобой будет, когда ты увидишь Гуми настоящего? И вообще, все уже предопределено, и нечего тут рассусоливать. Мы делаем то, что нам приказано.

Они еще помолчали. Священник все не появлялся.

Теперь тишину нарушил Рига:

– А я не понимаю, пацаны, почему Гуми выбрал для пророчества Регину. Почему не Профессора, не кого-нибудь из нас, а именно эту девку. Чем это она отличается от остальных? Она что, лучше других, что ли?

Филин от ужаса замахал на него руками:

– Умолкни, Рига! Регина многим отличается от всех остальных. Она может видеть то, чего никогда не увидим мы. Про Регину я слова дурного не скажу. И ты молчи, придурок. Помнишь Алексея? Он тоже пробовал усомниться в Регине. Хочешь, я тебе напомню, где он находится сейчас?

По ним еще раз пробежал трепет. Рига бодрился, но огонек в его руке ходил ходуном, когда он закуривал сигарету. Филин продолжил:

– И на месте Валеры Бабина я был бы поосторожнее. Он глядит на нее так, словно хочет съесть. Вдруг Гуми это не понравится. Регина принадлежит Гуми.

– Смотрите, Сенька. Нас не видит.

– Молчите, идиоты, – остановил их спор Плескач. – Кто-то идет.

Они умолкли. И впрямь, со стороны остановки послышались чьи-то шаги и голоса.

Вечерняя служба в Разовке в субботу, девятого марта, прошла вдохновенно. Все прихожане поневоле ощутили ее необычайность – отец Александр превзошел самого себя, от него исходила мощь подлинного священнослужителя, о которой никто как-то не задумывался раньше, пока не осознали в тот момент ее существование и красоту. Именно так должна совершаться священническая служба. Иначе в ней не будет никакого смысла.

Просто отец Александр имел достаточно сильную душу для служения.

А после вечерни его ожидал приятный сюрприз. К нему в гости приехал друг и одновременно родственник, брат жены. Они когда-то вместе учились и служили в армии. Честно говоря, с ним отец Александр познакомился намного раньше, чем со своей будущей женой. Специальность его, как и у отца Александра, была психолог. Но главным его достоинством была доброта. Широчайший кругозор позволял ему ориентироваться почти во всех областях жизни. Одним словом, он был интереснейшим человеком, которого отец Александр любил – по сути, это был его единственный друг. Он приехал в пять часов вечера, оставил вещи на попечение своей сестры, а сам пошел в Разовку, посмотреть на зятя «на рабочем месте». И обратно они шли уже вместе.

– О себе я все расскажу дома, при Маше, чтобы не повторять повествование два раза, – весьма рационально распорядился шурин. – А сейчас – ваша очередь, батюшка.

– Прекрати! Какой я для тебя батюшка?

– Рассказывай же! Как у тебя дела?

– Нормально. Ты же сам видел, Сережа, мой храм потихоньку… формируется.

– Да, друг, художница у тебя – что надо. Как она изобразила святую Катерину – грех признаться, у меня сердце заколотилось, как у мальчишки.

– Смеешься!

– Ну да.

Отец Александр вздохнул: