Седьмой грешник

— Маскарад окончен, — повторил он. Сходство с Августом, подмеченное Джин, проступило со всей очевидностью — лицо ди Кавалло было красиво, холодно и безжалостно. — Может быть, кое-кто из вас принял сегодняшний бал за чистую монету. Но полагаю, что в душе каждый испытывал сомнения. Вы же сами знаете правду, хотя и пытаетесь по разным причинам скрыть ее даже от самих себя. Но правду не скроешь! Рано или поздно она выходит наружу. Так вот, этот час настал!

Видно было, что ди Кавалло наслаждался. Выражение его лица оставалось таким же холодно-бесстрастным, но Джин ощущала в этом что-то садистское. Голос его становился все раскатистей.

— Конечно, я поступил не по-джентльменски, явившись сюда под видом гостя. Однако я не стыжусь, что пошел на это, — ведь я лишь смиренный слуга правосудия, а правосудие, друзья мои, требует иногда поступиться благородством. Но дальше я не стану присваивать себе заслуг в поисках правды. Эта заслуга принадлежит не мне, и я уступаю место той, кто может вам все объяснить.

Он вытянул руку и указал на Жаклин. Царственным жестом подобрав складки своей тоги, лейтенант сел.

Пальцы Жаклин легко сжимали ножку бокала, глаза были устремлены на темно-красное бургундское. Она стала белее своих одежд, но, когда заговорила, голос звучал ровно и твердо.

— Лейтенант оказывает мне слишком большую честь, если это слово здесь уместно. Но я не буду рассуждать о вине или доверии, чести или правосудии. Установить правду было необходимо. Нравилось мне это или нет — другое дело. В каждом человеческом обществе, в каждой известной нам культуре одно преступление считается самым тяжким и наказывается самым суровым образом. В этом этические принципы всех человеческих обществ едины. Убийство — грех.

Жаклин подняла глаза. Она была все так же бледна, но на ее лицо легла тень той беспощадности, которая, как почувствовала Джин, исходила от ди Кавалло. Среди молчаливо сидевших вокруг стола произошло движение, но никто не проронил ни звука.

— Альберта убили, — продолжала Жаклин. — Интересно, кто из вас действительно обманывал себя на этот счет? Во всяком случае, не полиция. План убийства был хорошо продуман, и сначала все казалось совершенно ясным. Однако лейтенант ди Кавалло — опытнейший полицейский, и обмануть его трудно. Интуиция подсказывала ему, что случилось на самом деле, но доказательств у него не было, и назвать убийцу он не мог. Им мог быть любой из одной определенной группы людей. И лейтенант не сомневался, что кто-то из этой группы и совершил убийство. Потому-то он и делал вид, что согласен с версией самоубийства, чтобы преступник думал, что его план удался.

Жаклин взглянула на Джин, и в ее голосе зазвучали извиняющиеся нотки.

— Я обратилась в полицию, Джин, как только поняла, что тебе угрожает опасность. Медлить было непростительно. Я ожидала, что в полиции меня поднимут на смех, однако это меня не смущало — насмешки страшны только молодым. К моему изумлению, лейтенант мне поверил. И с тех пор мы работали вместе. Это было подлинное сотрудничество. Без фактов, которые я могла представить, лейтенант не мог бы вести расследование, но я и без него была бы беспомощной.

Жаклин снова перевела взгляд на стол и заговорила по-прежнему бесстрастно.

— Мы старались найти мотив убийства. Полиция сумела выяснить подробности о прошлом подозреваемых, чего я, конечно, сделать бы не могла. И обнаружилось много неожиданного.

За столом опять возникло тревожное движение, но Жаклин не обратила на это внимания и продолжала:

— Однако, хотя некоторые сведения о вас и давали основания предполагать возможные мотивы убийства, никаких фактов, вызывающих подозрения, найти не удалось. Стало ясно, что в поисках мотива мы зашли в тупик. Надо было подойти к этой задаче с другой стороны. Давайте взглянем на проблему с точки зрения физических возможностей. Смерть Альберта была тщательно спланирована. Ничто не противоречило предположению о самоубийстве. Даже если возникла бы версия убийства, не было ничего, что бросало тень на кого-то из подозреваемых. Так и тянуло сделать вывод, что женщине совершить подобное преступление было не под силу. Преступление требовало наличия определенных физических данных и хладнокровия. Но нынешние женщины совсем не такие хрупкие создания, как их прабабки. Да и Альберт при своей толщине особой силой не отличался. И совсем не трудно представить себе, что именно женщине, а не мужчине, легче удалось бы заставить Альберта занять уязвимое положение — встать на колени. Женщина в это время могла гладить его волосы, а потом нагнуться и... Понимаю, представлять себе это неприятно, но в случившемся ничего приятного нет вообще.