Седьмой свиток

– Я знаю этого художника, – тихо проговорила Ройан. – Я провела пять лет, изучая его труды. Я узнала бы его где угодно. – Она снова вздохнула. – Могу сказать с полной уверенностью, что почти четыре тысячи лет назад раб Таита украсил эти стены и создал эту могилу.

Она указала на имя мертвого человека, вырезанного на камне выше полки с гробом:

– Это не могила христианского святого. Много сотен лет назад какой-то старый священник нашел ее и по невежеству присвоил своей религии. – Она еще раз порывисто вздохнула. – Смотри! Это печать Тана, повелителя Харраба, командующего армиями, любовника царицы Лостры и родного отца царевича Мемнона, который стал фараоном Тамосом.

Оба помолчали, пораженные собственным открытием. Наконец Николас нарушил молчание:

– Значит, это правда. Тайна седьмого свитка находится здесь. Если, конечно, мы сумеем отыскать к ней ключ…

– Да, – тихо сказала Ройан. – Ключ. Каменное свидетельство Таиты. – Она повернулась к камню табота и медленно, благоговейно подошла к нему. – Не могу заставить себя посмотреть на него, Ники. Боюсь, что это не то, на что мы надеемся. Давай лучше ты!

Он направился прямо к колонне и с видом фокусника сдернул ткань, скрывающую ее. Они устремили взор на стелу из розового, испещренного надписями гранита. Она была примерно шесть футов в высоту и фут в ширину у основания, сужаясь вдвое к вершине. На полированном граните были высечены надписи.

Ройан сделала шаг вперед и коснулась холодного камня. Она пробежала пальцами по иероглифической надписи, подобно слепому, читающему текст, написанный азбукой Брайля.

– Письмо Таиты нам, – прошептала Ройан, ощупав символ ястреба со сломанным крылом и проведя по его контуру длинным, тонким, слегка дрожащим пальцем. – Написанное почти четыре тысячи лет назад, ожидающее, пока мы прочтем и поймем его. Смотри, как он подписался. – Она медленно обошла гранитную стелу, изучая все четыре стороны по очереди. Она улыбалась и кивала, хмурилась и качала головой, потом снова улыбалась, будто перед ней лежало любовное послание.

– Прочти его, – попросил Николас. – Слишком сложно для меня. Я понимаю символы, но не могу понять смысла. Попробуй объяснить.

– Это настоящий Таита, – засмеялась Ройан, в которой благоговение и изумление уступили место возбуждению. – Он, по обыкновению, малопонятен и прихотлив. – Казалось, она говорит о любимом, но способном довести до бешенства старом друге. – Здесь все в стихах, и, как обычно, использован его любимый эзотерический код. – Она коснулась пальцем первой строки иероглифов и прочитала вслух: – «Гриф поднимается на могучих крыльях навстречу солнцу. Шакал воет и оборачивается к собственному хвосту. Река течет к земле. Бойтесь, осквернители святых мест, или гнев богов падет на ваши головы!»

– Какая-то бессмыслица. Ничего не понимаю, – запротестовал Харпер.

– Да нет, смысл здесь есть. У Таиты всегда есть смысл, если привыкнуть к стилю его мышления. – Она обернулась к спутнику. – Не стоит мрачнеть, Ники. Не ждешь же ты, что будешь читать Таиту, как заголовки в «Таймс». Он загадал загадку, и могут потребоваться месяцы на поиски ответа.

– Что же, ясно одно. Мы не можем проторчать в макдасе недели и месяцы, гадая. Давай вернемся к работе.

– Сначала фотографии. – Ройан стала деловой и собранной. – Потом мы скопируем надписи на камне.

Николас поставил на землю сумку с фотоаппаратом и открыл ее.

– Сначала я отсниму пару цветных пленок, а потом возьмемся за поляроид. Тогда нам будет с чем работать, прежде чем сможем проявить пленки.

Ройан не стала мешать Харперу, пока он ползал вокруг стелы на коленях, держа аппарат прямо и стараясь не поворачивать его под неправильным углом. Николас сделал серию снимков со всех четырех сторон, используя разные выдержки и скорости затвора.

– Не потрать всю пленку, – предупредила Ройан. – Нам нужны снимки стен самой гробницы.

Харпер послушно подошел к решетке и изучил замок:

– Этот куда сложнее внешнего. Если я попытаюсь открыть его, то могу нечаянно повредить. Не думаю, что хорошие снимки стоят риска попасться.

– Хорошо, – согласилась она. – Снимай через отверстия.

Он фотографировал, просовывая камеру через дырки так далеко, как мог, и наводя резкость на глаз.

– Вот и все, – сказал Николас наконец. – Теперь займемся поляроидом.

Он взял другую камеру и повторил съемку с самого начала. На сей раз Ройан держала маленькую рулетку, чтобы задавать масштаб.

Когда фотография проявлялась, он протягивал ее спутнице, чтобы оценить качество. Пару раз, когда из-за вспышки снимки получились слишком светлыми, слишком темными или еще почему-либо неудачными, она просила его сделать еще одну фотографию.

Почти через два часа работы у них был полный комплект моментальных фотографий. Тогда Николас убрал фотоаппараты и вынул рулон художественной бумаги. Они растянули его поверх колонны и прикрепили клейкой лентой. Потом Харпер начал копировать сверху, а Ройан – снизу. При помощи простого карандаша археологи переносили точную форму надписей на чистые листы.