Седьмой свиток

Дурайд говорил, что всякий раз только изобретательность и широкий круг друзей Николаса в Северной Африке и на Ближнем Востоке, которых можно было попросить о помощи, помогали им выбраться живыми.

— Он сущий дьявол, — качал головой Дурайд, не без ностальгии вспоминая о былых приключениях, — но с ним хорошо в трудной ситуации. Тогда было очень здорово, хотя, оглядываясь на прошлое, я поражаюсь тому, каким опасностям мы подвергались.

Ройан часто удивлялась тому, на какой риск готов пойти настоящий коллекционер, чтобы удовлетворить свою страсть. Стоит ли овчинка выделки, не раз задумывалась она. На сей раз Ройан только улыбнулась подобным ханжеским мыслям. Предприятие, в которое она собирается втянуть сэра Николаса, мягко говоря, рискованное, а юристы могли бы долго спорить о его законности или противозаконности.

Все еще улыбаясь, Ройан уснула — напряжение последних нескольких дней взяло свое. Ее разбудила стюардесса, попросившая пристегнуть ремни перед приземлением в Хитроу.

Ройан позвонила матери из аэропорта:

— Привет, мам, это я.

— Да, я тебя узнала. Где ты, солнышко?

Голос матери звучал совершенно невозмутимо, как всегда.

— В Хитроу. Я приеду и на некоторое время поселюсь у тебя. Ты не против?

— Отель Ламли к вашим услугам, — рассмеялась мать. — Пойду приготовлю тебе постель. Во сколько приходит твой поезд?

— Я посмотрела в расписании. На Кингс-Кросс есть один, который приезжает в Йорк сегодня в семь.

— Я встречу тебя на станции. А что случилось? Поссорилась с Дурайдом? Он тебе в отцы годится. Я всегда говорила, что из этого брака ничего хорошего не выйдет.

Ройан помолчала. Момент для объяснений был неудачный.

— Я расскажу обо всем вечером.

Ее мать, Джорджина Ламли, ждала Ройан на платформе мрачным и сырым ноябрьским вечером, закутавшись в толстое зеленое пальто. У ног матери сидел Маг, кокер-спаниель. Они были неразлучной парой, даже когда не выигрывали на состязаниях кубки. Для Ройан мать и пес воплощали мирную картину старой Англии, ее второй родины.

Джорджина небрежно чмокнула Ройан в щеку. Она частенько говорила, что гордится собственным равнодушием к сентиментальным штучкам. Мать взяла сумку дочери и провела ее к старенькому, забрызганному грязью «лендроверу» на стоянке.

Маг обнюхал руку Ройан и махнул хвостом в знак узнавания. Потом чопорно и снисходительно позволил погладить себя по голове. В целом и он, подобно хозяйке, не отличался сентиментальностью.

Некоторое время они ехали в молчании, а потом Джорджина закурила.

— Так что же случилось с Дурайдом? — спросила она.

Ройан долго молчала, а потом шлюзы красноречия раскрылись и накопившееся горе хлынуло наружу. Оставшиеся двадцать минут от Йорка до деревушки Брэндсбери она говорила не переставая. Ее мать только порой поддакивала и кивала. Когда Ройан заплакала, описывая подробности смерти и похорон Дурайда, Джорджина погладила дочь по руке.

Перед тем как они подъехали к дому матери, слова иссякли. Ройан успела выплакаться и снова стала спокойной и разумной. Они пообедали — Джорджина приготовила продукты заранее и оставила на плите. Ройан и забыла, когда в последний раз ела пирог с почками.

— И что ты собираешься делать? — спросила Джорджина, наливая остатки пива «Гиннесс» в собственный стакан.

— Честно говоря, не знаю. — Произнеся эти слова, Ройан горестно задумалась, почему люди так часто употребляют это выражение перед тем, как соврать. — Я взяла шестимесячный отпуск, а профессор Диксон пригласил меня прочитать в университете лекцию. Пока дела обстоят так.

— Ну что же, — проговорила Джорджина, поднимаясь. — В твоей постели есть грелка, а комната принадлежит тебе на столько, на сколько захочешь.

Подобное заявление из ее уст можно было считать декларацией пылкой материнской любви.

Следующие несколько дней Ройан занималась подготовкой конспекта лекции и соответствующих слайдов, а каждый вечер отправлялась на долгие прогулки с матерью и ее верным Магом.

— Ты знаешь Куэнтон-Парк? — спросила она как-то раз Джорджину.

— Да, и неплохо, — с энтузиазмом отозвалась та. — Мы с Магом подрабатываем там четыре или пять раз в охотничий сезон. Первоклассная охота. Там водятся лучшие фазаны и вальдшнепы в Йоркшире. Самый знаменитый гон называется «Высокие лиственницы». Птицы летят так высоко, что даже меткие стрелки промахиваются.

— А с владельцем, сэром Николасом Куэнтон-Харпером, ты незнакома? — продолжала расспрашивать Ройан.

— Видела на охоте. Но незнакома. Стреляет классно, — отозвалась Джорджина. — Знавала я его папашу в старые добрые дни, до того как вышла замуж за твоего отца. — Она столь озорно улыбнулась, что Ройан пришла в изумление. — Он отлично танцевал, и мы сплясали с ним джигу-другую. И не только на площадке.

— Мама, ты просто ужасна! — рассмеялась Ройан.

— Было дело, — с готовностью согласилась Джорджина. — Но теперь не часто случай выпадает.

— А когда вы с Магом снова собираетесь в Куэнтон-Парк?

— Через пару недель.

— Можно мне с тобой?