Седые дети войны: Воспоминания бывших узников фашистских концлагерей

Однажды осенью 1941 г. Полина пошла на другую улицу достать кое-каких продуктов, оставив детей дома. Гена посадил маленьких на подоконник и все вместе стали смотреть в окно, поджидая маму. В это время прилетели самолеты и стали бомбить или Сукремльский завод, или дорогу на д. Курганье. Одна из бомб разорвалась прямо против дома, но на другой стороне улицы. Была она, видимо, крупного калибра, так как даже в середине 50-х годов воронка от нее составляла не менее 6-8 метров и глубиной около 2-х метров, и мы мальчишками часто в ней прятались, а осколки от этой бомбы были видны в наружной стене нашего дома до самого его сноса в 1974 г. В момент взрыва стекла в окнах разлетелись мелкими стекляшками и поранили лица детей. Гена подхватил маленьких брата и сестру и выбежал с ними во двор, где спрятался под навес. Когда их мать, несмотря на бомбежку, прибежала домой, то увидела такую картину: старший сын, которому самому-то было едва 5 лет, успокаивал маленьких, вытирая с их лиц кровь. Можно понять состояние их матери, но это было только начало военного лихолетья.

В один из зимних дней 1942 года партизаны на ул. Пролетарской разгромили немецкий обоз. Этот случай неоднократно описан очевидцами и бывшими партизанами. После этого нападения один из немецких солдат остался жив и убежал в Людиново. И вот уже ночью приехали каратели и стали выгонять людей из домов на Пролетарской улице, улице Толстого и Куйбышева. Стали поджигать дома, которые почти все сгорели. Кое-кого из граждан арестовали, но большинство населения этих улиц скрылось в лесу. Несколько дней жили в лесу — зимой под открытым небом.

Полина решила идти в Косичино к матери Григория. Ночью, чтобы не нарваться на немцев, пробралась в деревню. Там в это время немцев еще не было, не считая старосты Зинукова. Свекровь жила с младшим сыном и дочерьми Ниной и Таней. Так Паля с детьми и осталась жить в Косичине. В деревню все чаще стали наведываться немцы, охотясь за партизанами, расположившимися в окрестных лесах. И вот пришла первая большая беда: от рук фашистов погиб младший Корнеев (брат Григория). Немцы, чувствуя близкий конец, все больше зверели. В один из ясных дней Паля вместе с золовками и свекровью пошла в лес собрать ягод, чтобы были хоть какие-то витамины детям на зиму. В лесу неожиданно нарвались на карателей, которые охотились на партизан. Немцы открыли по ним огонь из автоматов, в результате чего свекровь была убита насмерть, а Нина Корнеева ранена в голову. Потом, уже ночью, отыскали тело убитой матери в лесу, нашли лошадь и привезли в деревню. Тайком похоронили.

В конце августа 1943 г. нагрянувшие в Косичино немцы стали хватать людей и уводить куда-то. В числе этих людей оказалась и Паля с тремя своими детьми. Сначала привезли их в Брест, где была сортировка. Далее привезли в Эстонию — порт «Балтика», лагерь Пыллкюла. Здесь Пале случайно встретились знакомые земляки из Сукремля с ул. Куйбышева — Фомин С. П. со своей матерью. В этом лагере (Пыллкюла) Паля содержалась вместе со своими детьми.

Вот как она сама описывает последние дни в этом лагере: «Через некоторое время стали среди нас отбирать людей и куда-то увозить. Настала, видно, и моя очередь. Перед вечером меня вывели из барака, отобрали детей и ночью вывезли в Таллин. Это прощание с детьми вспоминаю с ужасом, хоть и прошло много лет. Дали подписать бумагу, где было слово «неблагонадежная». Я не знала тогда значения этого слова и как быть ею, если у меня отняли детей и Родину».

Все это происходило в новогоднюю ночь 1944 г. — фашистский новогодний подарок матери троих детей.

Вот как описана дальнейшая судьба Лукашковой А. И. в одном из архивных документов Госархива Калужской области: «... С 1 января 1944 г. по 3 мая 1944 г. содержалась в тюрьме г. Таллина, 6 дней провела в карцере, дети — в детдоме при лагере.

В мае 1944 г. вывезена во Францию, где содержалась в концлагере г. Шербур по 26 июня 1944 г. работала рабочей. В июне 1944 г. вывезена в Германию г. Фейнин, концлагерь Визигрунт, работала уборщицей. Освобождена 20 апреля 1945 г. Фильтрационную проверку проходила в СПП № 251 г. Лукснвальде и в г. Бресте...»

Всего десять строк архивных данных, но сколько в них спрессовано горя, слез и унижений, моральных и физических страданий, выпавших на одного человека — маленькую, хрупкую женщину, которой не было еще и 30 лет. Каждая минута, каждый день, месяц, годы последующей жизни так или иначе связаны с этими десятью строками архивной справки и не только самой Пали, но и ее семьи, родственников.