Седые травы (СИ)

Детская была выдержана в бледно-голубых тонах и производила ощущение нежилой из-за идеального порядка. Дорогие куклы чинно сидели на полках, за игрушечным столом бархатные медведи пили чай. В шкафу за стеклянными дверцами ждали маленькую хозяйку фарфоровые котята и щенки, на комоде на белой накрахмаленной салфетке стояла ваза с живыми цветами. В клетке на подоконнике нежно пел розовый кенарь.

Брайони Ламберт лежала на большой кровати под вышитым шёлком балдахином - такая маленькая и бледная, что её силуэт почти терялся среди пышных подушек. Дебора склонилась над ней, поправила одеяло, поцеловала в щёку.

- Родная, пришёл доктор Крауч. Он хочет осмотреть тебя. Я верю, что он поможет нам.

Натаниэль подошёл поближе и едва не вскрикнул от удивления: больная была как две капли воды похожа на Джинни. Такую, какой он нашёл её дождливым октябрьским вечером - призрачно-бледную, иссохшую, с морщинистым, как у старухи, лицом. Только у дочери Эдгара Ламберта глаза были голубые, а волосы светлые, как у матери.

- Здравствуйте, мисс Ламберт. Вы меня слышите?

Бескровные губы шевельнулись: "Да".

- У вас что-то болит? Можете показать, где?

Девочка чуть качнула головой: "Нет".

- Разрешите, я вас прослушаю?

Сердце билось медленно и тихо. Казалось, даже оно устало поддерживать жизнь в теле девочки. Дыхание едва прослушивалось. Кожа - сухая как пергамент и серая - на впалом животе собиралась в складки. Брайони смотрела на Натана равнодушно и печально. "Я ухожу, - говорил этот взгляд. - А вы ходите, смотрите, разводите руками..."

- Миссис Ламберт, исключали ли белокровие, диабет, чахотку? - спрашивал Натаниэль у матери. Та кивала: исключали, да...

- Пьёт ли Брайони воду, ест хоть что-то?

- Да. Какао, молоко, иногда просит лимонад. Я кормлю её протёртым яблоком, мясным пюре, пудингами. Но она чахнет и чахнет. Последнее время почти не разговаривает.

- Давайте вернёмся в гостиную, миссис Ламберт?

Натан попрощался с девочкой, и они с Деборой вышли из комнаты.

- Она умирает, мистер Крауч? - спросила женщина, не поднимая на доктора глаз.

- Боюсь, что да, - сделав усилие, признался Натан. - Я видел подобное лишь раз. Но там был удивительный случай. Я бы сказал, казуистический. Скажите, миссис Ламберт... Возможно, мой вопрос покажется вам странным, но всё же. У Брайони нет сестры?

- Нет. Она наш единственный ребёнок.

- Кузины?

- Нет. Только кузен, но он уже почти взрослый. Был ещё сын у двоюродной сестры Эдгара, но он умер в младенчестве. Мистер Крауч, я вас очень прошу: не говорите Эгдару, что наш ребёнок обречён. Я уже почти смирилась, я живу с этим уже полгода. Он же верит в шаманов и корешки. Пожалуйста, не отнимайте у него надежду.

Мэгги мёрзла. Не спасала ни шаль, ни вязаные чулки, ни чай с корицей. Она разожгла огонь в камине, села рядом с книгой, но чувство комфорта всё не приходило. Казалось, что отовсюду сквозит, ныла поясница. Натан сильно задерживался у пациента, и Мэг беспокоилась всё сильнее.

- Миссис Крауч...

Джинни нерешительно мялась у входа в гостиную. Мэг со вздохом отложила книгу.

- Что тебе, Джинни?

- Я заштопала пододеяльник и пришила пуговицы к рубашкам мистера Крауча.

- Пол в спальне вымыла?

- Да, конечно. Вам сделать чаю? Я вижу, вам зябко.

- Я не хочу, спасибо. Который час?

- Четверть шестого.

Джинни подошла к камину, села у ног Мэг. Грустно посмотрела на пляшущее пламя.

- Если долго смотреть на огонь, начинаешь слышать его песню, - сказала она.

- И о чём поёт пламя? - заинтересованно спросила Мэг.

- Хотите узнать? Я могу помочь вам настроиться.

Мэг откинулась в кресле и пожала плечами. Почему бы и нет? Смотреть на огонь приятно, это успокаивает. Может, хоть немного отступит тревога и придёт долгожданное тепло.

Джинни достала из кармана маленький гребешок и принялась бережно расчёсывать волосы Мэгги - прядку за прядкой, укладывая волнистые каштановые локоны волосок к волоску. Сперва Мэг напряжённо ждала, когда девочка дёрнет гребнем, чтобы рассердиться и прогнать её, но раздражение вдруг улетучилось, уступив место расслаблению и дрёме. Прикрыв глаза, Мэгги любовалась пляшущими языками огня, и мысли её были легки и спокойны. Откуда-то издалека донеслась тихая лютневая музыка, подхватила на лёгкие волны и унесла в сон.

Снилось лето. Бескрайнее поле нежно-розовых пионов, летящая над ним сорванная ветром соломенная шляпка, десятилетний ясноглазый Майкл, запускающий воздушного змея. Бабушка в кресле-качалке улыбалась и грозила внучатам пальцем, и пёстрая кошка гоняла поодаль нежно розовый клубок, что распустился вдруг цветком пиона и взмыл в небо сотнями белых бабочек...

- Спит? - донёсся сквозь сон тихий голос Натана.

- Да, мистер Крауч. Она очень волновалась, ждала вас. Я помогла миссис Крауч немного расслабиться.

- Я не сплю, - пробормотала Мэгги, открывая глаза.

Усталый Натан улыбнулся ей уголками рта.

- Прости, что так долго. Попался сложный случай. Джинни, будь другом, свари нам с миссис Крауч по чашечке кофе.

Мэгги взяла мужа за руку, прижалась щекой к ладони.

- Я видела чудесный лёгкий сон...