Сегодня никто не умрет

В помещении находились еще люди. Я видел их силуэты, свет из коридора залил холодным светом стол…

– Включай, – раздалась команда. Лампочка в семьдесят ватт зажглась маленьким солнышком.

– Смотрите, он боксировать собрался, – произнес кто-то, и «деды» дружно заржали.

Смеялись в коридоре, смеялись в каптерке. Баранов, который сидел за столом, начал хлопать по столешнице ладонью. Пятно аж присел на корточки. Мир вокруг запенился хохотом и хрюканьем. Кто-то тыкал в мою сторону пальцем, потом в сторону накрытого стола.

Стол ломился от еды. Хавчика, как сказал бы Чес. Порезанная на куски курица, и, судя по горке, не одна тушка. Коричневая корочка, с налетом специй, словно блестки на новогоднем шаре. Рядом – нарезанное сало с толстыми прожилками мяса. Бутерброды с колбасой. Две кастрюли: желтая была накрыта полотенцем, а вот красная гордо показывала внутренности – картофанчик с укропом и маслицем. Котлеты пирамидой высились над кастрюлями. По бокам – кульки с конфетами, несколько яблок. Сладкое.

– Это что? – пораженно спросил я. Черт, не хотел же задавать вопрос, выглядеть беспомощным, но я на самом деле сильно удивился происходящему.

– Стол, – ответил Баранов, и прокатилась новая волна хохота.

– Так, прячемся, прячемся, – заговорил Пятно. Он начал заталкивать остальных в каптерку. «Деды» позанимали табуретки за столом.

Мне осталось место с краю. «Ладно, – подумал я, – плевать на суеверия, продолжим привлекать внимание судьбы». Я подвинул стул, сел на углу. Молчат.

– Что, драться сегодня не будем? – спокойно спросил я.

Смешок. Баранов справа, Пятно слева. Оба, словно договорившись, хлопнули меня по спине.

– Нет, сегодня у нас выходной.

Каждая фраза – смех. Я так понял, ждали меня здесь давно.

– Ладно, я скажу. – Баранов встал. Все сразу засуетились, откуда-то появилась пластмассовая бутылка с прозрачной жидкостью. Запах спирта ударил в ноздри.

– Чего это ты? – удивился Пятно. – В армии дедовщину еще пока не отменяли, так что я вначале.

Баранов зыкнул:

– Ладно, потом поговорим.

Пятно, не вставая, озвучил происходящее:

– Сегодня поляна накрыта при содействии спонсоров: уважаемого начмеда и фельдшера Пробирки. Стоп, стоп, не ершись, – торопливо сказал он, заметив мои попытки встать. – Для тех, кто не в курсах, объясняю. Спор у них был, и в этом споре выиграл наш побратим. Он перебил карту капитана, не зассал сходить в Зону.

Раздались короткие возгласы.

– Тихо! Я еще не закончил. Поляна накрыта, как и обещано. Так вот, сегодня голубь принес весть, как все было на самом деле.

Баранов при слове «голубь», хекнул. «Ну-ну, – усмехнулся я мысленно. – Голубь размером с барана. Все же между ним и Пятном трения остаются. Да и между мной – тоже».

– Короче, наш Новиков вытащил Крысу из Зоны. Поступок, конечно, сомнительный. Я б его там и оставил… – Пятно подождал, пока все отсмеются. – Но теперь мы знаем, какую кличку дать пацану. Заметьте, нормальному пацану!

Мне надоело слушать этот треп, я взял сочную лапу курицы и кинул на пластмассовую тарелку. В это время размышлял: «Начмед – красавец. Получается, он успел дать денег и распоряжение организовать этот праздник минут за десять. Уважают его в части, раз так зашевелились».

– Все, теперь старая кличка забыта, и Новиков у нас…

– Костыль, – перебил его Баранов. – Раз помогал допрыгать с поломанной ногой Крысе – значит, Костыль.

Пятно скривился. Поднял стакан с водкой:

– За Костыля!

Закружился пьянка. Я старался выбраться из неё, налегая на еду. Задавали вопросы, и я, помня совет начмеда, отвечал. С неохотой, но отвечал: где стоит ветрянка, какие аномалии попадались. Словно снова побывал на допросе. А вот про людей я молчал. Вспомнил Крысу:

– Про Крысу говорить не буду. Сами все знаете, Всевышний ему судья.

Отстали, переключились на свои подвиги. Через час посиделок оказалось, что мой поход по неконтролируемой территории – это пустяки. Фигня.

– Я на «Метпроме» кровохлеба валил!

– А я в Рыжий Лес ходил. Сам!

– И как, сразу наложил или у второго дерева?

За курочкой в меня влезло несколько бутербродов с колбасой. Ими я закусывал картофанчик.

«Деды» стали выбираться на перекур. Хорошо, что тут не стали дымить. Я понял, что уже объелся.

– Не пьешь? – спросил Баранов.

– Пью, но мало, – ответил ему честно.

– Это я придумал тебе кличку, – признался он. В каптерке нас осталось двое.

– Красава. Могло быть и хуже.

– И, это, мелкие вещи твои – зубную пасту, щетку, наушники – уже разобрали. А вот телефон и письмо – у меня в тумбочке.

– Заберу. Что за письмо?

– Вроде от твоих родных.

Я подумал: «Хороший парень – Баранов Ренат. И чего мы с ним не ладили раньше?»

– Слышь, Ренат, давно спросить хотел, чего ты на меня косо смотришь?

Он засопел, поставил локти на стол.

– Понимаешь, мне не нравятся такие, как ты.

– В смысле? – не понял я.

Он обвел пальцем в воздухе мое лицо:

– Черты лица у тебя – горские. Без обид.

Я сперва опешил, потом глухо произнес:

– Без обид, но руки я тебе больше не подам, Баранов.

Дверь резко распахнулась, и наш разговор прервал солдатик. Он влетел, словно его подтолкнули, сбил табурет, упал.

Пятно захохотал.