Сёгун

— Да-да. Кажется, его друзья специально попросили разрешения жить там — предпочли деревню эта цивилизованным местам. Любопытно, да? Они не такие, как Анджин-сан, он совсем другой. По слухам, они говорят, что это больше напоминает им собственный дом. Любопытно, да?

Марико вспомнила, каким странным был Анджин-сан, когда она в тот день встретилась с ним на лестнице. «Теперь все понятно, — подумала она. — Эта! Мадонна, вот бедняга! Как он должен был стыдиться».

— Простите, Дзеко-сан, что вы сказали?

— Просто удивительно, что Анджин-сан так отличается от остальных.

— А вы видели их? Остальных? Какие они?

— Нет, госпожа, я не бывала там. Что мне с ними делать? Или с эта? Я должна думать о своих клиентах и о моей Кику-сан. И о сыне.

— Ах да, ваш сын.

Лицо Дзеко опечалилось под зонтиком, но глаза оставались жесткими, коричневыми, как ее кимоно.

— Пожалуйста, извините меня, но я думаю, вы не знаете, почему мы потеряли расположение господина Торанаги.

— Нет. Я уверена, что вы ошибаетесь. Контракт утвержден? В соответствии с договоренностью?

— Да, спасибо. У меня письмо о кредите рисовым торговцам в Мисиме с оплатой по требованию. На меньшую сумму, чем мы договорились. Но деньги меня интересуют меньше всего. Что деньги, когда мы потеряли милость нашего господина — кто бы он ни был.

— Я уверена, вы снова обретете его расположение.

— Ах, его расположение… Я беспокоюсь о вас тоже, госпожа Тода.

— Я всегда к вам хорошо относилась. По-дружески, Дзеко-сан. Мы могли бы поговорить в другое время, а сейчас я действительно должна идти, так что извините, пожалуйста…

— Вы так добры, меня это радует. — И когда Марико уже повернулась, чтобы уйти, Дзеко добавила своим самым медовым голоском: — Ведь у вас будет время? Вы едете завтра в Осаку, не так ли?

Марико внезапно почувствовала, как в грудь ей вонзилась холодная игла и ловушка захлопнулась.

— Что-нибудь не так, госпожа?

— Нет-нет, Дзеко-сан. Вам будет удобно в час собаки сегодня вечером?

— Вы слишком добры, госпожа, о да. Вы сейчас собираетесь встретиться с нашим господином, вы бы не походатайствовали за нас? Нам нужна такая малость.

— Буду рада. — Марико немного подумала. — О некоторых благодеяниях можно и попросить, но ничего нельзя гарантировать.

Дзеко на секунду замерла.

— Ах! Вы уже просили его… просили его о милости для нас?

— Конечно, почему бы и не попросить? Разве Кику-сан не фаворитка, а вы не преданный вассал? Разве в прошлом вам не были оказаны милости?

— Мои желания всегда так скромны. Все, что я ни говорила, мне предоставляется, госпожа. Может быть, и больше.

— О пустобрюхих собаках?

— О длинных ушах и надежных языках.

— Ах да. И о тайнах.

— Мне так легко доставить радость. Милости моего господина и моей госпожи — это ведь не такая большая просьба?

— Нет, но только если представится случай… Я ничего не могу обещать.

— До вечера, госпожа.

Они раскланялись, и никто ничто не заметил. Сопровождаемая поклонами, Марико села в паланкин, пряча охватившую ее дрожь, и кортеж тронулся. Дзеко смотрела ему вслед.

— Ты, женщина! — грубо окликнул ее проходивший мимо молодой самурай. — Чего ты ждешь? Давай проходи!

— Ха! — презрительно откликнулась Дзеко, к удивлению окружающих. — Женщина, да? Щенок! Если бы я пошла по твоим делам, мне пришлось бы здорово их поискать — ведь ты еще даже не такой мужчина, чтобы иметь хотя бы соломенную крышу!

Все расхохотались. Тряхнув головой, Дзеко бесстрашно удалилась.

* * *

— Привет, — сказал Блэксорн.

— Доброе утро, Анджин-сан. Вы прямо сияете!

— Спасибо. Это потому, что я вижу такую красивую женщину.

— Ах, спасибо, — просияла Марико. — Как ваш корабль?

— Первый класс. Вы не хотели бы подняться на борт? Я показал бы вам все на корабле.

— А это можно? Мне приказано встретиться здесь с господином Торанагой.

— Мы все ждем его. — Блэксорн повернулся и заговорил со старшим в порту самураем: — Капитан, я отведу туда госпожу Тода, покажу ей корабль. Как только появится господин Торанага, вы позовете, да?

— Как вам будет угодно, Анджин-сан.

Блэксорн увел Марико с пристани. Везде стояли самураи; охрана и заграждения на берегу и на палубе были серьезнее, чем обычно. Сначала он провел ее на ют.

— Это мое, все мое, — гордо произнес он.

— А из вашей команды здесь есть кто-нибудь?

— Нет, никого. Сегодня никого, Марико-сан. — Он как мог быстро показал ей все, потом повел вниз. — Это моя каюта. — Верхние окна-фонари смотрели в сторону берега. Он закрыл дверь. Теперь они были совсем одни.

— Это ваша каюта? — спросила она. Он кивнул, глядя на нее. Марико кинулась ему в объятия. Блэксорн крепко обнял ее.

— О, как мне не хватало тебя.

— И мне не хватало тебя…

— Мне так много надо сказать тебе… И спросить тебя — начал он.

— Мне нечего сказать кроме того, что я люблю тебя всем сердцем. — Она задрожала в его руках, пытаясь забыть тот ужас, что охватил ее при мысли о Дзеко. — Я так боюсь за тебя.

— Не бойся, Марико, моя любимая, все будет хорошо…

— То же я говорю и себе. Но сегодня нельзя принять карму и волю Бога.

— Вы так отдалились в последнее время.

— Это Эдо, моя любовь. И за Первым Мостом…