Сёгун

— Это из-за Бунтаро-сана. Да?

— Да, — просто оказала она. — Это и решение Торанаги сдаться. Это такая бесчестная бессмыслица… Я никогда не думала, что скажу это вслух, но я должна. Извини меня. — Она поплотнее угнездилась под защитой его плеча. — Род Тода слишком мощный и важный. В любом случае меня не оставят в живых.

— Тогда вы должны уехать со мной. Мы сбежим. Мы будем…

— Извините, но бежать некуда.

— Даже если Торанага позволит?

— Почему бы ему не позволить?

Блэксорн быстро пересказал ей, о чем он говорил с Торанагой, кроме того, что просил насчет нее.

— Я знаю, что могу вынудить священников убедить Кийяму или Оноши принять его сторону, если он позволит мне захватить Черный Корабль, — возбужденно закончил он. — Я могу это сделать!

— Да, это должно сработать, Анджин-сан, Харима сейчас враждебен, так что нет причины, почему бы Торанага-сама не приказал провести этот захват, если мы собираемся воевать, а не сдаваться. — Она радовалась за церковь, но ведь ему придется ждать решения Торанаги. Она еще раз проверила его план и нашла его безупречным.

— Если господин Кийяма, или господин Оноши, или оба они присоединятся к нему, чаша весов склонится в нашу сторону?

— Да, если еще перейдет Затаки и мы выиграем время. — Она уже объясняла стратегическую важность контроля Затаки северного пути. — Но Затаки настроен враждебно к Торанаге-сама.

— Послушайте, я могу прижать священников. Простите, но они мои враги, хотя и ваши священники. Я могу управлять ими как он захочет, и как я тоже. Вы поможете мне помочь ему?

Она посмотрела на него.

— Но как?

— Помогите мне уговорить его дать мне шанс и убедите отложить отъезд в Осажу.

Послышался стук конских копыт и голоса людей, въезжающих на пристань. Блэксорн и Марико подошли к окнам: самураи оттаскивали в сторону одно из ограждений — в освободившийся проход въехал на лошади отец Алвито.

— Чего он хочет? — недовольно пробормотал Блэксорн. Они увидели, как священник спешился, вынул из рукава свиток и отдал его старшему из самураев. Тот прочитал. Алвито взглянул на корабль.

— Чего бы он ни хотел, это официальный визит, — пояснила Марико.

— Я не против церкви, Марико-сан. Церковь не может быть дьявольской — только священники. И они не все плохие. Алвито не плохой, хотя и фанатик. Ей-богу, я верю, что иезуиты подчинятся Торанаге, если я захвачу их Черный Корабль и буду угрожать им тем же и на следующий год. Им ведь нужны денежные поступления — португальцы и испанцы должны получать деньги. Торанага более важен. Вы поможете мне?

— Да, да, я буду вам помогать, Анджин-сан. Но, прошу меня извинить, я не могу предавать церковь.

— Все, что я прошу вас сделать, — это поговорить с Торанагой или помочь мне добиться разговора с ним, если вы думаете, что это лучше.

Издалека послышался звук горна. Они снова выглянули из окон. Все смотрели на запад: со стороны замка приближалась голова колонны самураев, окружающих носилки с занавешенными окнами.

Открылась дверь каюты.

— Анджин-сан, выходите, пожалуйста, — позвал самурай.

Блэксорн вышел на палубу и, спустившись на пристань, холодно-вежливо кивнул Алвито, священник ответил с такой же ледяной вежливостью. Но с Марико Алвито был ласков:

— Привет вам, Марико-сан. Как приятно вас видеть.

— Благодарю вас, отец, — ответила она, низко кланяясь.

— Примите мои благословения. — Он перекрестил ее. — Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

— Благодарю вас, отец. Алвито взглянул на Блэксорна.

— Ну, кормчий, как ваш корабль?

— Уверен, что вы уже знаете.

— Да, знаю. — Алвито оглядел «Эразмус», лицо его стало строгим. — Может быть. Бог проклянет этот корабль и всех, кто плавает на нем, если его используют против дела веры и Португалии!

— Вот зачем вы приехали сюда? Добавить еще яду?

— Нет, кормчий. Меня просили приехать сюда, чтобы встретиться с господином Торанагой. Я нашел ваше присутствие здесь столь же неприятным, сколь и вы — мое.

— Ваше присутствие здесь не неприятно, отец. Неприятен только дьявол, которого вы здесь представляете.

Алвито вспыхнул, и Марико быстро сказала:

— Пожалуйста… Нехорошо ссориться при посторонних. Я прошу вас обоих быть осмотрительнее.

— Да, пожалуйста, извините меня, Марико-сан. Я приношу свои извинения. — Отец Алвито отвернулся и уставился на носилки с занавесками, проходящие через ограждение. Ветер развевал личный флаг Торанаги, самураи в коричневой форме шли впереди и сзади, окруженные пестрой беспорядочной группой других самураев.

Паланкин остановился, занавески распахнулись, вышел Ябу. Все были поражены, но тем не менее поклонились. Ябу высокомерно ответил на приветствие.

— Ах, Анджин-сан! — сказал он. — Как вы?

— Хорошо, благодарю вас, господин. А как вы?

— Прекрасно, благодарю вас. Господин Торанага болен. Он просил меня прийти вместо него. Вы понимаете меня?

— Да, понимаю, — ответил Блэксорн, пытаясь скрыть свое разочарование отсутствием Торанаги. — Так жаль, что господин Торанага болен.

Ябу пожал плечами, уважительно поздоровался с Марико, притворяясь, что не замечает Алвито, и некоторое время рассматривал корабль. Он криво улыбнулся и обратился к Блэксорну: