Сёгун (части 3-4)

- О, конечно! - воскликнула она, потом, заинтересовавшись, попросила посмотреть книгу. Она никогда не видела раньше латыни, и колонки японских слов против латинских ничего не сказали ей, но она быстро ухватила их смысл:

- Это книга всех наших слов... простите. Книга слов, да?

- Хай.

- Хомбун? - спросила она.

Он показал ей, как найти это слово на латыни и по-португальски: хомбун - это долг, потом добавил по-японски:

- Я понял, что такое долг. Долг самурая, не так ли?

- Хай! - Она захлопала в ладоши, как будто ей показали чудесную игрушку.

"Но это чудо, - сказал он себе. - Подарок судьбы. Это поможет мне лучше понять и ее, и Торанагу, и скоро я буду неплохо владеть языком".

Она задала ему еще несколько слов, и он нашел их на английском, латинском и португальском; слово, которое она выбирала, каждый раз было понятно и он находил его - словарь ни разу не подвел.

Он поискал слово:

- Мадсутси дес, нех? Это чудесно, правда?

- Да, Анджин-сан, книга чудесная. - Она отпила чаю. - Теперь я смогу разговаривать с вами, по-настоящему.

- Понемногу. Только медленно, вы понимаете меня?

- Да. Пожалуйста, будьте терпеливы со мной. Прошу вас, извините меня.

Громадный колокол на главной башне замка пробил час козла, ему отозвались все замки в Эдо.

- Сейчас мне надо уходить. Я иду к господину Торанаге. - Он пристроил книгу за рукав.

- Можно я подожду здесь, пожалуйста?

-- А где вы остановились?

Она показала:

- О, там, моя комната - за следующей дверью. Прошу извинить мою нетактичность!

- Медленно. Говорите, пожалуйста, медленно. И простыми словами!

Она повторила медленно, особенно тщательно - слова извинений.

- Благодарю вас. Мы с вами еще увидимся. Она хотела было подняться, но он покачал головой и вышел во двор. День был облачный, в воздухе стояла духота. Охрана уже дожидалась его. Скоро Блэксорн уже был во дворе главной башни, где встретил Марико - еще более прекрасную, воздушную, лицо ее под золотисто-красным зонтиком казалась алебастровым. На ней было темно-коричневое кимоно, окаймленное ярко-зеленым узором.

- Охайо, Анджин-сан. Икага дес ка? - Она церемонно раскланялась.

Он отвечал в тон ей, что чувствует себя прекрасно, и продолжал говорить по-японски, - они условились раньше, что он будет пытаться это делать, пока у него хватает сил. На португальский он переходил, когда уж совсем уставал от усилия припоминать японские слова и еще когда хотел сказать ей что-нибудь не предназначенное для чужих ушей.

- Ты, - произнес он осторожно, когда они поднимались по лестнице башни.

- Ты, - откликнулась Марико и немедленно перешла на португальский, с той же серьезностью, что и в прошлую ночь: - Извините, пожалуйста, но давайте не будем сегодня говорить на латыни, Анджин-сан, сегодня латынь не подходит - она не может служить тем целям, для которых мы ею пользуемся, правда?

- Когда я смогу поговорить с вами?

- Это очень трудно, простите. У меня есть обязанности...

- Все нормально, да?

- О да, - сказала она, - пожалуйста, извините меня, но что может случиться? Ничего плохого.

Они поднялись еще на один пролет не разговаривая. На следующем этаже, как обычно, у них проверили пропуска, охрана шла впереди и сзади. Пошел сильный дождь, влажность в воздухе уменьшилась.

- Этот дождь на несколько часов, - заметил Блэксорн.

- Правда, но без дождей не будет риса. Скоро дожди прекратятся, через две или три недели, тогда будет жарко и влажно до самой осени. - Она выглянула из окна и показала ему на лохматые облака. Это очень живописное зрелище, Анджин-сан, вам нравится?

- Да, - он смотрел на "Эразмус", который был далеко отсюда, у пристани. Но дождь скоро скрыл от него корабль. - После того как мы побеседуем с господином Торанагой, нам придется ждать, пока кончится дождь, - нет ли здесь места, где мы могли бы поговорить?

- Это связано с трудностями, - Она уклонилась от прямого ответа, и он нашел это странным. Обычно она была очень решительна и излагала свои вежливые "предположения" как приказы - так они и воспринимались. - Прошу простить меня, Анджин-сан, но у меня сейчас трудное положение и мне нужно много всего сделать. - Она на мгновение остановилась и переложила зонтик в другую руку, придерживая нижнюю кайму кимоно. - Как у вас прошел вечер? Как ваши друзья, ваша команда?

- Прекрасно. Все было прекрасно, - сказал он.

- Действительно "прекрасно"? - переспросила она.

- Прекрасно, но очень странно. - Он оглянулся на нее. - Вы что-то заметили, да?

- Нет, Анджин-сан. Но вы не упомянули о них, а вы же много о них думали в последнюю неделю. Я не волшебница, извините.

После паузы он решился:

- А у вас все хорошо? С Бунтаро-саном ничего не возникло? Он никогда не говорил с ней о Бунтаро и после Ёкосе не упоминал его имени. Они согласились на том, что никогда не будут обсуждать ее семейную жизнь.

- Это мое единственное требование, Анджин-сан, - прошептала она в первую ночь. - Что бы ни случилось во время нашего путешествия до Мисимы или, если позволит Мадонна, до Эдо. - для нас не будет иметь никакого значения, да? Мы не будем обсуждать между собой то, что происходит, да? Не будем... Пожалуйста.