Сёгун (части 5-6)

- Господин Судару ждет в лагере, отец.

- Хорошо. - Торанага улыбнулся юноше. Потом, чувствуя к нему особую симпатию, отвел его в сторону, - Слушай, мой сын: вместо того, чтобы ехать на охоту, напиши боевые приказы, а я подпишу их, когда вернусь сегодня вечером.

- О, отец! - Нага чуть не лопался от гордости - ему оказали честь формально поднять перчатку, брошенную Ишидо: собственным почерком тот изложил решение вчерашнего военного совета - армиям выдвинуться к перевалам, - Спасибо, отец, спасибо!

- Далее: мушкетному полку приказано на рассвете выступить в Хаконе. Еще: обоз из Эдо придет завтра после обеда. Проверить, чтобы все было готово!

- Да, конечно. Когда мы начнем бой?

- Очень скоро. Вчера вечером я получил известие; Ишидо и наследник выехали из Осаки - провести смотр войскам. Началось...

- Пожалуйста, простите меня, что я не могу полететь в Осажу, как Тетсу-ко, и убить его, Кийяму и Оноши - решить всю эту проблему так, чтобы не беспокоить вас.

- Спасибо, мой сын! - Торанага не собирался говорить ему о тех чудовищных проблемах, которые на самом деле надо решить, прежде чем эти убийства осуществятся. Он осмотрелся вокруг. Все сокольничие готовы, телохранители - тоже. Он окликнул главного охотника:

- Сначала я заеду в лагерь, потом мы проедем по дороге вдоль берега, на четыре ри к северу.

- Но загонщики уже в горах... - Главный охотник проглотил окончание своей возмущенной фразы и попытался исправиться: - Прошу меня простить... Э-э-э... я, наверное, съел что-то несвежее.

- Да, наверное. Может быть, вам стоит передать ваши обязанности кому-нибудь другому? Или на вашу голову действует геморрой, прошу прощения? - Вели бы Торанага не использовал охоту как прикрытие, он сразу сменил бы его.

- Прошу прощения, господин. - Старый самурай был смущен. - Могу я спросить... э... вы собираетесь охотиться в тех местах, что выбрали вчера вечером, или, э... хотели бы поохотиться вдоль побережья?

- Вдоль побережья.

- Конечно, господин. Прошу меня простить, теперь я могу внести все изменения. - Он кинулся исполнять. Торанага проводил его взглядом. "Пора ему в отставку", - подумал он беззлобно. Потом заметил Оми: он входил на конюшню вместе с сильно хромающим молодым самураем, с глубокой свежей раной на лице - след схватки в Осаке.

- Ах, Оми-сан! - Торанага ответил на его приветствие. - Это тот человек?

- Да, господин.

Торанага отвел их обоих в сторону и со знанием дела допросил самурая. Он делал это из любезности к Оми: он уже говорил с этим самураем, еще в первый вечер, и пришел к твердому выводу; он и Анджин-сана спрашивал, что в письме Марико, из вежливости, - он знал во всяком случае то, что сообщил ему Анджин-сан.

- Пожалуйста, изложите мне все своими словами, Марико-сан, - потребовал он, перед тем как она выехала из Эдо в Осаку.

- Я собираюсь отдать корабль его врагам. Это правильно, господин?

- Нет, госпожа. - Он видел, как ее глаза наполняются слезами. - Нет. Я повторяю: вы должны сообщить все эти секреты, о которых рассказали мне, Тсукку-сану - здесь, в Эдо; потом - главному священнику и Кийяме в Осаке; скажите всем, что без корабля Анджин-сан им не опасен. Я вам предлагаю напишите ему сейчас письмо.

- Тогда они уничтожат корабль.

- Они попытаются сделать это. Они ведь все равно об этом думают, вы не сообщите им ничего нового.

- Вы можете спасти его корабль, господин?

- Я буду охранять его четырьмя тысячами самураев.

- Но если им это удастся... Анджин-сан никому не нужен без своего корабля. Я буду просить, чтобы ему сохранили жизнь.

- Вы не должны этого делать, Марико-сан. Заверяю вас, что мне он нужен, с кораблем или без корабля. Обещаю вам. В письме напишите ему: если корабль будет уничтожен, - пожалуйста, постройте новый.

- Что, господин?

- Вы говорили мне - он это умеет. Вы уверены? Если я дам ему плотников и кузнецов?

- О да. О, как вы умны! Да, он много раз говорил, что учился строительству кораблей...

- Вы совершенно уверены, Марико-сан?

- Да, господин. Так вы думаете, что священники-христиане добьются своего, несмотря на четыре тысячи человек охраны?

- Да. Прошу прощения, но они ни за что не оставят корабль в покое или его - в живых, пока он может выйти в море. Это будет слишком большая угроза им. Этот корабль обречен - придется уступить его им. Но только вы и я знаем и должны учитывать: его единственная надежда- построить новое судно. Я единственный человек, который может помочь ему в этом. Решите для меня это дело с Осакой, и я прослежу, чтобы он построил свой корабль.

"Я сказал ей правду... - подумал Торанага теперь, в Иокогаме, на рассвете, среди запаха лошадей, навоза и пота... Он едва слушал теперь раненого самурая и Оми, - он тосковал о Марико. - Жизнь так печальна... Он устал от этих людей, от Осаки, от игр, которые приносят столько страданий живым... Но ставки в этих играх очень велики...

- Благодарю вас, Косами. - Он дождался, когда самурай кончил свой рассказ. - Вы хорошо со всем справились. Пожалуйста, пойдемте со мной, вы оба.