Сегун. Книга 2

– Очень занятный человек для пирата. Теперь для начала расскажите мне о черном корабле.

– Он прибыл благополучно с самым большим грузом шелка, который когда-либо доставляли сюда. – Алвито старался, чтобы его голос звучал как можно увереннее. – Соглашение, достигнутое между господами Харимой, Киямой, Оноси и вами, действует. Ваши доходы увеличатся на десять тысяч кобанов в этом году. Качество шелков самое прекрасное. Я привез копию описи судового груза для вашего управителя. Адмирал Феррьера шлет свои поклоны и надеется вскоре увидеться с вами лично. Это и послужило причиной моей задержки. Отец-инспектор спешно отправил меня из Осаки в Нагасаки, чтобы проверить, все ли хорошо. Как раз когда я выезжал из Нагасаки, мы узнали, что вы перебрались из Эдо в Идзу, поэтому я поспешил сюда на самом быстроходном нашем судне, прибыл в порт Нумадзу, а дальше добирался по суше. В Мисиме я встретился с господином Дзатаки и просил разрешения присоединиться к нему.

– Ваш корабль все еще в Нумадзу?

– Да, господин. Он будет ждать меня там.

– Хорошо. – Торанага подумал, не послать ли Марико в Осаку на этом корабле, потом решил обмозговать все позднее. – Пожалуйста, передайте опись судового груза моему управителю сегодня вечером.

– Да, господин.

– На соглашении о грузе этого года стоит печать?

– Да. Совершенно точно.

– Хорошо. Теперь второй вопрос. Самый важный.

У Алвито взмокли ладони:

– Ни господин Кияма, ни господин Оноси не отступились от Исидо. Я сожалею. Они не согласились встать под ваше знамя, несмотря на все наши настоятельные предложения.

Голос Торанаги сделался низким и жестким:

– Я уже указывал, что требую не только предложений!

– Извините, что принес плохие вести, господин, но они не согласились ни открыто примкнуть к вам…

– Открыто, говорите? А негласно – втайне?

– Они были так же непреклонны, как и пуб…

– Вы говорили с ними порознь или с обоими сразу?

– Конечно, и вместе, и порознь, самым конфиденциальным образом, но ничего из того, что мы предложили…

– Вы только предложили? Вы не приказали им?

– Отец-ревизор сказал, господин, что мы не можем приказывать никому из даймё, ни…

– Но вы можете приказать своим братьям? Да?

– Да, господин.

– Вы не пригрозили им также отлучением от церкви?

– Нет, господин.

– Почему?

– Потому что они не совершили смертного греха, – отрезал Алвито, как было решено им вместе с дель Акуа, но сердце его забилось. Он не хотел сообщать такие ужасные вести, усугублявшиеся тем, что господин Харима, владетель Нагасаки, вознамерился поставить все свое огромное богатство и влияние на службу Исидо, о чем и поведал по секрету святому отцу. – Простите меня, господин, пожалуйста, но не я устанавливал заповеди Божьи. Не более, чем вы определяли заветы бусидо, пути воина. Мы… мы должны соблюдать правила…

– Вы отлучаете бедного глупца за такой естественный поступок, как совокупление с женщиной. Когда же двое людей, принадлежащих к вашей вере, замышляют противоестественное предательство, когда я, ваш друг, жду от вас помощи, неотложной помощи, вы «делаете предложения». Разумеется, вы понимаете всю серьезность этого?

– Я прошу прощения, господин. Пожалуйста, извините меня, но…

– Может быть, я бы простил вас, Цукку-сан. Еще раньше было сказано: сейчас каждый должен выбрать свою сторону, – напомнил Торанага.

– Конечно, мы на вашей стороне, господин. Но не в нашей власти приказывать господину Кияме или господину Оноси…

– К счастью, я могу приказать моим христианам.

– Да, господин?

– Я могу освободить Андзин-сан. И отдать ему корабль. Со всеми пушками.

– Опасайтесь его, господин. Кормчий дьявольски хитер. Он еретик, пират, ему нельзя доверять…

– Здесь Андзин-сан – самурай и хатамото. На море он, может быть, и пират. И если так, я полагаю, способен стакнуться с другими пиратами. То, что чужеземцы делают на море, это их дело, да? Так всегда считалось у нас. Не правда ли?

Алвито оставался спокойным, пытаясь осмыслить слова даймё. Никто не мог предположить, что англичанин войдет в такую милость у Торанаги.

– Эти два христианских даймё не сделали никаких шагов, даже секретных?

– Нет, господин. Мы пытались каж…

– Никаких уступок, ничего?

– Нет, господин…

– Никакого обмена, никаких условий, послаблений?

– Нет, господин. Мы пытались и соблазнить, и убедить. Прошу вас, верьте мне. – Алвито знал, что угодил в ловушку, неприкрытое отчаяние проступило на его лице. – Если бы дело касалось меня одного, я бы пригрозил им отлучением, хотя это была бы пустая угроза. Я никогда бы не мог исполнить ее. Только если бы они совершили смертный грех и не признались в содеянном, не понесли кары со смирением. Однако, пригрозив отлучением во имя мирских целей, я совершил бы серьезный проступок, господин, смертный грех. Я рисковал бы навлечь на себя вечное проклятие.

– Вы говорите, если бы они согрешили против вашей веры, тогда бы вы отлучили их?