Сегун. Книга 2

– Да. Но я не думаю, что это можно использовать, чтобы привлечь их на вашу сторону, господин. Пожалуйста, извините меня, но они… они все против вас теперь. Я сожалею, но это правда. Оба даймё заявили об этом очень ясно, и вместе, и порознь. Клянусь Богом, я молился, чтобы они передумали. Мы дали вам слово, что попробуем, ей-богу, отец-ревизор и я. Мы выполнили наше обещание. Клянусь Богом, мы пытались, но нам не удалось.

– Тогда я проиграл, – подвел итог Торанага. – Вы знаете это, не так ли? Если они останутся в стане Исидо, все христианские даймё будут с ним. Тогда я проиграл. Двадцать самураев против одного моего. Ясно?

– Да.

– А какой у них план? Когда они нападут на меня?

– Я не знаю, господин.

– А скажете, если узнаете?

– Да-да, если я буду знать.

«Сомневаюсь, – подумал Торанага и отвратил взгляд в ночную темноту, почти раздавленный грузом своих тревог. – Стоит ли объявлять „малиновое небо“ после всего этого? – беспомощно подумал он. – Глупый, обреченный на неудачу удар по Киото?»

Он ненавидел позорную западню, в которую попал. Как прежде тайко и Города, он должен был терпеть христианских священников, неотделимых от португальских торговцев, как мухи от лошади, имевших абсолютную мирскую и светскую власть над непокорной паствой. Без священников не было бы торговли. Их польза состояла в том, что они посредничали в коммерческих сделках, ибо знали языки и пользовались доверием обеих сторон. Их роль становилась особенно важной, когда приходил черный корабль. Изгнание священников грозило тем, что все чужеземцы уплывут и никогда уже не вернутся. Он помнил, как тайко попытался избавиться от священников и сохранить торговлю. Черный корабль не показывался целых два года. Шпионы доносили, что главный священник, плетущий свою паутину из Макао, приказал не торговать с Японией в ответ на указы тайко, зная, что тот рано и поздно вынужден будет смириться. На третий год тайко покорился неизбежному и пригласил священников обратно, забыв про собственные указы, измену и мятежи, которым втайне способствовали слуги Христовы.

«Против рожна не попрешь, – подумал Торанага. – Напрасно Андзин-сан уверяет, будто торговля так важна для южных варваров, что они из одной жажды наживы станут торговать с нами, как бы мы ни поступили со священниками. Риск слишком велик, чтобы пробовать, времени нет, к тому же я не имею власти. Один раз мы попробовали и потерпели неудачу. Кто знает? Может быть, они станут ждать и десять лет, они достаточно бескорыстны. Думаю, если священники запретят торговать, торговли не будет. Мы не сможем ждать десять лет. Даже пять. И если мы прогоним южных варваров, Англии потребуется двадцать лет, чтобы заполнить нишу. И это при условии, что Андзин-сан говорит правду, а главное, что китайцы согласятся торговать с ними, врагами южных чужеземцев. Я не верю, что китайцы переменят свои привычки. Они никогда не изменятся

. Двадцать лет слишком много. Даже десять лет – чересчур много.

От реальности никуда не деться. И самая худшая реальность, навязчивая идея, которая тайно страшила Городу и тайко, вновь оживет. Фанатичные и бесстрашные христианские священники, если их вынудить, обратят все свое влияние, всю торговую мощь, морские силы на помощь одному из самых крупных даймё-христиан. Они призовут войско из одетых в железо фанатичных конкистадоров, вооруженных мушкетами, чтобы поддержать этого даймё-христианина, как уже едва не произошло в последний раз. Само по себе вторжение армии чужеземцев и их священников не угрожает огромным объединенным силам. Мы разгромим их, как орды хана Хубилая, как полчища любого захватчика. Но, объединившись с одним из могущественных даймё-христиан, с его самураями, и ввергнув в междоусобицы все государство, они способны в конце концов добиться для такого даймё безраздельной власти над всеми нами.

Кияма или Оноси? Очевидно, иезуиты поставили на одного из них. Время выбрано удачно. Но на кого именно?

Обоим, конечно, помогает Харима в Нагасаки. Но кто поднимет знамя в конце концов? Кияма. Потому что Оноси прокаженный и ему недолго осталось жить на земле. Очевидной наградой Оноси за поддержку ненавистного врага, Киямы, послужит вечное блаженство на христианском небе по правую руку от престола христианского Бога.