Сегун. Книга 2

– Слушаюсь, госпожа. Да, я согласен с вами, хотя мой способ охраны более надежен. И потом, пожалуйста, попросите его не совершать ночные прогулки. Пока мы не прибудем в Эдо, я отвечаю за него, а когда на мне лежит ответственность за что-то, например за важных людей, я очень нервничаю. – Он поклонился и ушел.

– Ёсинака-сан просит вас не гулять по ночам во время нашей поездки. Если встанете ночью, всегда берите с собой самурая, Андзин-сан. Он говорит, так ему будет легче выполнить свое задание.

– Хорошо, – согласился Блэкторн, провожая взглядом японца. – Что еще он говорил? Я что-то уловил про сон? Я не очень понял… – он запнулся.

Из своей комнаты вышла Кику, босая, в купальном халате, с полотенцем, красиво обмотанным вокруг головы. Ленивым шагом она направилась в сторону бани, отвесив им полупоклон и дружески помахав рукой. Они ответили на приветствие.

Взгляд Блэкторна приковался к ее длинным ногам. Завороженный колыханием бедер, он не отрывал взгляда от девушки, пока та не скрылась в бане. Почувствовал, что Марико внимательно смотрит на него, и оглянулся.

– Нет, – успокаивающе заверил он и покачал головой.

Марико усмехнулась:

– Я думаю, это будет трудно – оставаться простыми попутчиками после такой замечательной ночи любви.

– Нет, напротив. С меня довольно приятных воспоминаний. Я рад, что она теперь принадлежит господину Торанаге. Это все облегчает – для нее, для него. Для всех. – Он собирался добавить: «Всех, кроме Оми-сан», но передумал. – В конце концов, для меня она была только необычайным, удивительным подарком. И ничего больше.

– Она была подарком, да.

Он захотел дотронуться до Марико, но не дерзнул. Вместо этого он отвернулся и посмотрел на перевал, озадаченный тем, что прочел в ее глазах. Теперь перевал скрывала ночь. И облака. С крыши с приятным звуком капала вода.

– Что еще сказал командир?

– Ничего интересного, Андзин-сан.

Глава сорок пятая

Дорога в Мисиму заняла девять дней, и каждую ночь они тайком проводили вместе. Сам того не желая, им помог Ёсинака. На каждом постоялом дворе он, естественно, выбирал для всех них соседние комнаты. «Я надеюсь, вы не будете возражать, госпожа. Так легче обеспечить безопасность», – говорил он каждый раз. Марико соглашалась и занимала центральную комнату, Кику с Гёко селились с одной стороны от нее, Блэкторн – с другой. Потом, под покровом ночи, она оставляла свою служанку Тиммоко и уходила к нему. Смежные комнаты, обычный гвалт, пение и пьяный галдеж других путешественников, бдительность часовых снаружи очень их устраивали. Только Тиммоко была посвящена в тайну.

Марико понимала, что в конце концов Гёко, Кику и все сопровождающие ее женщины догадаются, но нисколько не беспокоилась. Она самурай, они – нет. Ей поверят скорее, чем им – если только не поймают с поличным. И ни один страж, даже Ёсинака, не осмелится ночью открыть ее дверь без приглашения. Что касается Блэкторна, все считают, что он делит постель с Тиммоко или одной из служанок. Это его личное дело. Выдать Марико могла только женщина, но, случись подобное, предательница и все женщины, сопровождавшие госпожу Тода, приняли бы гораздо более мучительную и медленную кончину, чем она, за позорную измену. Кроме того, все знали, что в ее власти обречь на смерть любую из них за малейшую провинность, действительную или мнимую, еще до того, как они достигнут Мисимы или Эдо. Марико была уверена, что Торанага не возражал бы. Он только приветствовал бы смерть Гёко и, как считала Марико, в глубине души не скорбел бы о гибели Кику. За две с половиной тысячи коку можно купить много куртизанок первого класса.

Так что она не ждала беды от женщин. Другое дело Блэкторн, как бы сильно она его ни любила. Он не был японцем. Его не учили с рождения возводить внутри себя непроницаемые для других стены, за которыми можно прятаться. Его лицо, голос, поведение могли выдать их. Она не боялась за себя. Только за него.

– Наконец я узнала, что такое любовь, – прошептала Марико в первую ночь. Теперь, когда она сдалась перед натиском любви, уступила неотвратимому, страх за него захватил ее полностью. – Я люблю тебя, и потому боюсь, – шептала она, вцепившись в него, переходя на латынь, язык любовников.

– Я люблю тебя, о, как я люблю тебя.

– Я погубила тебя, моя любовь, с самого начала. Мы обречены. Я погубила тебя – это правда.

– Нет, Марико, что-то случится, и все образуется.

– Мне не нужно было начинать. Это моя ошибка.

– Не беспокойся, прошу тебя. Карма есть карма.

В конце концов она сделала вид, что убеждена, и расслабилась в его руках. Но не смогла избавиться от опасения, что он способен послужить причиной собственной гибели. За себя она не боялась.

Ночи были радостными. Одна другой нежнее и прекраснее. Дни давались ему тяжелее. Он постоянно держался настороже, стремясь ради нее не допустить ошибки.

– Никаких ошибок не будет, – внушала она, когда они ехали рядом верхом, на безопасном удалении от остальных, притворяясь уверенными в себе после первой ночи. – Ты сильный. Ты самурай и не сделаешь никаких ошибок.

– А когда мы приедем в Эдо?