Сеятель Ветра

– Не совсем, Миха. И ты хорошо знаешь почему. Ты фантазируешь, старик. Бунтовщики в одной из провинций Шестого Неба – это серьезная проблема. Мастема знал, что арендовать. Очень близко к Божьему Дворцу, в самом сердце Царства, из-за своего стратегического положения она была укреплена как ничто другое, ее практически не взять силой. Мы вынуждены были бы использовать значительную часть войск и осаждать твердыню долгое время. А нам нужен каждый солдат. Мы не можем игнорировать бунтовщиков, оставляя врага за спиной. Когда мы начнем битву с Сеятелем, они ударят по нам с тыла. Ситуация складывается паршивая.

Ангелы опустили головы.

– Может, не совсем так плохо, – отозвался глухой, хриплый голос.

Габриэль удивленно посмотрел на Даймона. На устах ангела Разрушения играла отвратительная ухмылка.

– У тебя есть идея?

Фрэй поерзал на стуле.

– Подумай. Твердыня задумывалась так, чтобы охранять подступы к Седьмому Небу. Фортификации обращены наружу, в сторону ожидаемой атаки. Вторая мощная линия обороны поднимается со стороны Седьмого Неба, на случай, если враг захватил Царство и забрался так далеко. Тогда она должна послужить последним барьером, защищающим сады Дворца Бога. Логично, что с его стороны защиты почти нет. Если нападающие окажутся на Седьмом Небе, то там уже нечего защищать. Твердыня не предусмотрена на случай гражданской войны. Никто из ее создателей не предполагал атаки со стороны Седьмого Неба, которое, хочу заметить, в наших руках.

Воцарилась тишина. Архангелы таращились на Даймона, словно у него внезапно выросла вторая голова. Габриэль закусил губу.

– Господи, Фрэй! Ты хочешь провести войско через Седьмое Небо? Но это же Святая Земля! Божье Царство! Дворец, сады… Ты спятил?

Ангел Разрушения скривился.

– Со всем уважением, Габриэль, Бог создал крылатых солдатами или садовниками?

– Он прав, – отозвался Михаэль. – Я считаю, это отличная идея. Она может обеспечить победу с минимальными потерями.

– Хорошо, господа, – Габриэль повысил голос. – Проголосуем. Кто за?

Михаэль и Разиэль молча подняли руки.

– Я – против, – твердо заявил Рафаэль. – Это святотатство.

– Мне жаль, Раф, – буркнул Габриэль, поднимая руку. – Три голоса против одного. Получишь подразделение, Даймон.

Черные зрачки заблестели.

– Хочу саранчу. И Камаэля как предводителя.

Габриэль вздохнул.

– Ладно. Как в старые добрые времена, да? И так будем воевать с Сеятелем плечом к плечу с темными. Один Камаэль не повредит. Что вы скажете?

Разиэль и Михаэль кивнули. Рафаэль промолчал.

– Габи, – голос Даймона звучал как шум воды в подземном озере, – еще одно. Когда прикончим бунтовщиков и я передам банду Нитаэля в твои руки, я хочу голову Нисроха.

Архангел Откровений помрачнел.

– Я понимаю, Даймон. Но он официально не выступал против нас. Ты не можешь вторгнуться в его владения с отборными силами Божьего Воинства.

– Я и не собираюсь, Джибрил. – Лицо ангела Разрушения вытянулось, словно волчья морда. – Я пойду к нему один.

– Хорошо. – Регент Царства, ангел мести, кивнул. – И помни, что я многое бы отдал, чтобы иметь возможность отправиться туда с тобой.

Тубиэль приводил в порядок лилии. Он поднимал белые сонные головки, поправлял лепестки. Он смотрел на нежные, обсыпанные золотой пыльцой тычинки, словно видел в них олицетворение Господа. Он вдыхал тяжелый, сладкий аромат, как самый чудесный ладан. Касался листьев и стеблей. Осторожно протирал от пыли жесткие зеленые листья. Белые цветы, словно девы в безупречных платьях, склонялись к его ладоням. С другой стороны тропинки нетерпеливо качались тигровые лилии, капризные, дерзкие и невинные в своих золотисто-коричневых нарядах, словно смуглые красотки, с виду хищные, а в реальности хрупкие и уязвимые.

За лилиями возвышались всегда чинные и гордые розы в великолепии пурпурных лепестков, как королевы, в любое мгновение готовые принимать надлежащие им восхваления. Дальше невротические бледные анемоны, окутанные нервным дрожанием листьев. Надменные, чопорные каллы, всегда строго придерживающиеся этикета; наконец, элегантные георгины в платьях таких богатых и ярких, словно постоянно ожидают карнавала.