Сейчас или никогда

Сквиз тоже не остался без внимания: два симпатичных щенка бежевого цвета вырвались из гостиной и бросились к нему, радостно повизгивая и виляя хвостами. Однако тот сидел с гордо поднятой головой и лишь изредка делал им одолжение, поворачивая к ним голову.

— Вы только посмотрите на эти глупые создания! — восторженно воскликнула Миффи. — Они никак не могут понять, что Сквиз не связывается с такими малышами. — Она весело рассмеялась и, взяв Мэл под руку, повела вверх по мраморной лестнице в комнату, которую она в шутку называла «личной гостиной». — Здесь намного уютней, чем в той большой гостиной, что на первом этаже, — пояснила она, приглашая Мэл в симпатичную комнату с высокими окнами и большим балконом. Она была оформлена в желтых тонах — любимый цвет хозяйки, — и даже на полу лежал толстый ковер желтоватого цвета. Вся мебель в комнате была старинной, что еще больше усиливало впечатление ни с чем не сравнимой основательности дома. А на стенах висели картины английских мастеров семнадцатого века, каждая из которых стоила целое состояние.

Миффи усадила Мэл в мягкое кожаное кресло перед столом, на котором уже стоял поднос с серебряным чайником и изумительными фарфоровыми чашками, какие можно увидеть только в музее.

— Ну, что будете пить, Мэллори, чай или джин? — любезно поинтересовалась хозяйка, показывая рукой на столик с самыми разнообразными напитками.

Мэл остановила свой выбор на чае с лимоном, чем вызвала одобрение Миффи, а потом потрепала по голове усевшегося у ее ног Сквиза. Хозяйку дома так и подмывало спросить насчет родителей погибших девушек, но Гарри строго-настрого запретил ей задавать глупые вопросы. Миффи была в восторге от телевизионной передачи и окончательно убедилась в правоте Джека Джордана, который говорил, что Гарри будет полным идиотом, если упустит такую великолепную женщину.

Мэл внимательно осмотрела гостиную и остановила свой взгляд на картинах.

— Это портреты женщин из рода Пискоттов, — пояснила Миффи. — Кстати сказать, и дом этот некогда принадлежал Пискоттам, а не Джорданам. Знаете, милочка, моя прапрапрабабушка родилась в той самой спальне, которую я сейчас занимаю, хотя с тех пор все женщины старались рожать в более соответствующих гигиенических условиях. А слева от вас висит портрет известного художника Тиссота, на котором изображена моя прабабушка Ханна Летиция Пискотт во время своего медового месяца в Париже. Красивая женщина, не правда ли? Она прожила сто два года и умерла на ногах, а не в постели, так что от Пискоттов нам досталась неплохая наследственность.

Миффи сделала паузу, повернула голову, указывая на портрет женщины на стене, и продолжила:

— А вот здесь изображена одна из моих прабабушек — Фелиция Элис Пискотт. Автор — Сарджент. Бедняжка, она утонула в Атлантике вместе с «Титаником». Она очень любила путешествовать и всегда делала это одна, без сопровождающих. Причем многие ее поездки окутаны такой тайной, что мы до сих пор не знаем, где и когда она была и что там делала. Правда, потом прошел слух, что в конце концов она сбежала куда-то с другом семьи, который тоже обожал дальние странствия. Романтично, не правда ли?

Она посмотрела на Мэл, пытаясь угадать произведенное ею впечатление.

— А рядом с ней портрет работы Джона Варда, где он очень удачно изобразил мою любимую мамочку, которая чем-то похожа на герцогиню Виндзорскую, только намного красивее ее. Во всяком случае, истинного шарма в ней гораздо больше, чем у Виндзоров. Говорили, что Марриетта Пискотт была самой очаровательной женщиной в наших краях.

Миффи грустно вздохнула и окинула взглядом все портреты.

— Она умерла очень молодой, к сожалению. Я тогда была маленькой девочкой и очень смутно помню ее. Точнее сказать, она не умерла, а погибла во время несчастного случая на охоте.

Она на мгновение умолкла, мягко улыбнулась и посмотрела на Мэл.

— Ну вот, я вам вкратце рассказала почти всю историю рода Пискоттов. То есть не всю, конечно, а только его последних представителей. Кроме себя самой, разумеется.

— Как же все-таки замечательно знать свою родословную! — восхищенно заметила Мэл. — А вот я ничего не знаю о своих предках и даже не помню дедушку и бабушку. Я даже отца почти не помню, а то, что осталось в памяти, как правило, не доставляет мне особого удовольствия. Думаю, что моим родителям нечем было гордиться и именно поэтому они не вспоминали о своем прошлом.

— Да, это очень печально, — поддержала ее Миффи. — В наше время люди совсем перестали ценить свое прошлое, не знают своих предков и совершенно не ценят родословную своей семьи. Сейчас ценят только то, чем человек обладает, то есть материальные ценности, а не духовные. Все только и говорят, что о предприятиях, фирмах, акциях, ценных бумагах.

Она остановилась и пристально посмотрела на Мэл, словно раздумывая, стоит ли продолжать разговор на эту тему.