Секрет аромата. От молекулы до духов. Как запах становится произведением искусства

Р.Г. Райт предложил пожертвовать волновыми числами в диапазоне ниже 1000 по причинам, которые в то время выглядели убедительно. Райт пытался опровергнуть другое, гораздо более сильное возражение против теории колебаний вообще: нет никаких мыслимых способов, с помощью которых живой организм может выполнять спектроскопию

. Спектроскопия, предназначенная для измерения молекулярных колебаний оптическими способами, должна иметь: а) источник света, б) какое-то устройство (призма, решетка) для разделения падающего света или излучаемого света на световые волны различной длины, и в) детектор. В случае Рамана источник света должен быть видимым и интенсивным. Да, есть живые организмы, которые вырабатывают свет, но не достаточной интенсивности (попробуйте почитать при свете грибов), чтобы получить рамановский спектр. Если использовать новый тип спектроскопии, инфракрасное поглощение, то придется использовать достаточно сильный источник инфракрасного излучения, содержащий широкий диапазон частот. Есть несколько весомых причин, по которым в биологии подобное невозможно. Простейший источник инфракрасного излучения – горячий объект, например, нить накаливания обычной электрической лампочки, испускает больше инфракрасного излучения, чем света в видимом диапазоне. Но горячий объект невозможен в живой системе, потому что он просто сожжет все свое ближайшее окружение. Химический источник инфракрасного излучения, например, как у светлячков, возможен, но использование его крайне затруднительно, поскольку эффективность химического источника света резко падает при увеличении длины волны, а в диапазоне инфракрасного излучения становится близка к нулю[63]

. Даже если такое было бы возможно, потребовалось бы несколько низкоэффективных ламп, чтобы охватить весь спектр колебаний.

Источники света – не единственная проблема. Возникает еще вопрос воды. Как известно всем, кто хотя бы бегло читал этикетки на бутылках с французской минеральной водой, 75 % нашего организма состоит из «Эвиана». Проблема в том, что между молекулами воды существуют слабые связи, которые придают воде (на молекулярном уровне) желеобразную консистенцию, которая очень хорошо поглощает инфракрасное излучение. На практике вода в инфракрасном излучении абсолютно черная и поглощает всю энергию, не оставляя ничего для молекул запаха. Можно сказать, что если бы существовал биологический спектроскоп, то он должен был бы быть микроскопического размера, поскольку совать куда-либо нос было бы вполне безопасно, и свету не приходилось бы далеко путешествовать.

Нет, понял Райт, об оптической спектроскопии не может быть и речи. Но в таком случае для определения колебаний остаются только механические способы. Иными словами, рецептор должен на самом деле чувствовать молекулярное шевеление. Но с какой стати им вообще шевелиться? Райт утверждал, что единственным источником энергии должно быть тепловое движение. И вот в этот момент он совершил поворот, который, как я полагаю, обрек его теорию на неудачу. Проблема с тепловым движением в том, что при комнатной температуре или при температуре человеческого тела количество требуемой энергии невелико, с волновым числом порядка 250, что составляет около 10 % энергии группы SH. Можно сказать, что влияние 250 толчков на 2500 колебаний сопоставимо с pianissimo

. Это имело бы значение, если бы речь шла не о квантах. В квантовом мире обычно звучат флейты, а не пианино[64]. Если дунуть в флейту (или в горлышко пивной бутылки) очень слабо, звука вы не получите. Только когда вы превысите определенный порог интенсивности выдуваемого воздуха, флейта издаст звук. Если подуть еще сильнее, звук прыгнет на октаву выше. То же самое с броуновским движением: волновое число 250 – эквивалент нежнейшему дуновению ветра, и у него практически нет шансов повлиять на колебания с волновым числом 2 500. Из этого следует, что если нос воспринимает колебания механически, то нас могут интересовать только колебания с волновым числом ниже 1000.