Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг.

Из этого документа следует, что и деникинская контрразведка считала Софью Сергеевну лицом, прогермански настроенным. Понятно: раз она — убежденная монархистка, значит, должна быть сторонницей кайзера Вильгельма II. Жизнь, однако, скоро внесла коррективы в это поверхностное заключение. В ноябре 1918 года в Германии произошла революция и кайзер Вильгельм II бежал в Нидерланды. Надежды русских монархистов на возвращение Романовых на российский престол с помощью немцев оказались иллюзорными. В лагере русских монархистов возник глубокий раскол.

Что же касается самой С. Игнатьевой, то ее главной мечтой было воссоединиться с сыновьями, остававшимися в годы второй русской Смуты в Париже. В конце концов ей вместе с дочерью удалось прибыть в Париж через Константинополь с другими русскими беженцами и воссоединиться с сыновьями. Удалившись от дел, П. Игнатьев вместе со своими друзьями обосновался на ферме при замке Валадьер, неподалеку от г. Гарш, который находится на северо-востоке от Парижа. В 1920 году французская газета «Эксельсиор» опубликовала «Беседу с графиней Игнатьевой на молочной ферме в Гарше». В ней, в частности, говорится:

ГОНИМЫЕ БОЛЬШЕВИЗМОМ

ТРУДНОЕ ВРЕМЯ ВЫНУЖДАЕТ РУССКОЕ ДВОРЯНСТВО В ИЗГНАНИИ ТРУДИТЬСЯ СВОИМИ РУКАМИ

Работы, которым предаются граф Игнатьев, князь Лещинский, князь Борис, княгиня Мещерская, полковник Скуратов, князь Дадешхилиани, князь Кудашев, полковники Дорошевский и Пац-Помарнацкий, генерал Николаев, герцог Лейхтенберг-Богарне.

Во время революции французское дворянство нашло убежище в Англии и Германии. Вышеперечисленные лица, находящиеся в эмиграции, лишенные своих доходов и пенсий, постов и наград, пытаются заработать на жизнь трудом. Известны великие имена Франции, носители которых служили в качестве учителей фехтования, танцев, хороших манер, преподавателями французского языка, рисования и философии, музыки; они работали секретарями, управляющими имениями и даже плотниками, сантехниками, изготовителями ковров и т. д.

История вечно повторяется. Большевизм поставил русское дворянство перед той же необходимостью работать собственными руками во Франции и Англии. С восточным фатализмом, свойственным славянской расе, наши бывшие друзья и союзники, изгнанные со своих земельщш должностей при царском дворе, акклиматизировались во Франции, где ищут средства пропитания и возможность применения своим рукам.

Поскольку вчера был прекрасный воскресный день, а пылающий асфальт побуждал парижан искать тенистые укрытия в Сен-Клу, мы сели на поезд до Гарша, где граф Игнатьев и несколько его соотечественников, все ветераны войны, решили организовать образцовую молочную ферму.

Граф Павел Игнатьев отсутствовал. Однако мы были приняты самым любезным образом его матерью графиней Игнатьевой, урожденной княжной Мещерской, которую кое-кто счел бы одной из великосветских дам XVIII века, что более были озабочены улучшением своих земель, нежели своими прическами, напудренными а ля фрегат, убийственными мушками, пышными балами и придворными интригами.

— Очень любезно со стороны «Эксельсиора» проявить заботу о нас, — говорит нам графиня Игнатьева на чистейшем французском языке. — В Гарше, на крохотной ферме, которую мы арендуем, мы делаем в миниатюре то, что делали при правлении русских царей, где мы были средними землевладельцами.

Специальностью нашей семьи было производство швейцарских сыров. У нас было стадо от 400 до 500 голов крупного рогатого скота и около двадцати рабочих лошадей. Мой сын Павел был гусарским полковником. Но он такой же хороший работник, как и солдат, хотя учился в самых крупных университетах и получил диплом Военной академии в Петербурге.

Мы ведем нашу ферму на русский манер. В начале у нас были некоторые просчеты из-за заболеваний животных, которые вынудили нас расстаться с дюжиной прекрасных коров. Но благодаря уходу нам удалось справиться с эпидемией. Тридцать наших коров в великолепном состоянии здоровья, упитаны, надои от них в количественном и качественном отношении весьма удовлетворительны.

Графиня с самой милой на свете грацией показывает нам свое владение. Молочная ферма и стойла, организованные на русский манер, похожи, если мы не ошибаемся, на французские стойла и молочные фермы. Заботливая хозяйка царит в помещениях, где перерабатывается молоко. А во дворе куры и стаи желтых цыплят клюют крошки, утки что-то ищут в лужах навозной жижи. Животные прекрасно себя чувствуют. Кто-то из нас восхищается образчиками наших знаменитых пород скота.

ВИЗИТЫ

Мы удивлены всем увиденным во время инспекции. Бывший капитан императорской гвардии Троекуров от всего сердца смеется над мотивами нашего визита:

— Вас удивляет, что мы завершаем нашу карьеру ручным трудом? Но все русские эмигранты во Франции работают как в своих личных интересах, так и в интересах всего общества. Я — служащий банка и только что провел выходные дни в деревне.

— Не будет ли нескромным, господин капитан, спросить у Вас, какие профессии практикуют Ваши товарищи и насколько они считают себя удовлетворенными своим трудом?