Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг.

Г-н Каблуковский (на самом деле — Кобылковский. — Лет.), Григорий или Густав, невысокого или ниже среднего роста, худощавый, тщедушный, еврейской наружности, моложавый, обычно хорошо одевается. Прекрасно говорит по-немецки и плохо по-французски.

Во Францию прибыл из Голландии через Лондон в мае или июне 1917 года и первоначально остановился в отеле “Елисейский дворец”; позднее проживал в отеле “Мерседес”.

Выехал в Швейцарию приблизительно в середине августа 1917 года. Каблуковский, Густав, сын Григория, теперь — Григорий Григорьевич, примерно 35 лет. При рождении крещен в протестантскую веру; в 1916 году выкрещен в православную веру. Его крестным отцом был адъютант военного министра, лейтенант граф Капнист, из-за влияния которого Каблуковский оказался в весьма трудном положении, не получив своевременно необходимые деньги Русского бюро в Межсоюзнической секции в Париже. Работа Каблукове кого на бюро была признана неудовлетворительной, поэтому он был отозван в Париж, где граф Игнатьев 2-й предложил ему возвратиться в Россию.

Каблуковский дал понять графу Игнатьеву 2-му через посредство капитана Лещинского-Троекурова, что он в курсе того факта, что Игнатьев 2-й являлся посредником во время своих служебных поездок в Швейцарию еще при старом режиме между двором Вильгельма II и в целом германским двором и императрицей Александрой Федоровной в вопросе заключения сепаратного мира и что, кроме того, он прекрасно знает, что вокруг обоих Игнатьевых секретно группируются лица с монархическими идеями. Вследствие этого сообщения агент не только не был отправлен в Россию как неспособный, но и обосновался в Швейцарии с пятью тысячами франков ежемесячного содержания.

Каблуковский якобы проживает в Швейцарии под фальшивым именем, обосновался в Женеве или Берне. Он великолепно владеет немецким языком и местными диалектами»^[153].

Вслед за этим 27 сентября 1917 года военный министр Франции генерал Ф. Фош направил письмо министру внутренних дел. В нем он, основываясь на доносе Г. Кобылковского, предложил установить негласное наблюдение за П. Игнатьевым и его службой в Париже.

В этом послании генерал Фош пишет:

«До меня дошел из различных источников, некоторые из которых — очень серьезные, — ряд разведывательных данных на полковника Игнатьева П., главу Русской миссии при Межсоюзническом бюро, которые позволяют считать его подозреваемым в шпионаже в пользу противника.

Подтверждение этим сведениям можно найти в многочисленных перемещениях этого высшего офицера, иногда в весьма неясных условиях, и в позиции, которую он занимал при некоторых обстоятельствах.

Налицо имеются данные для того, чтобы оправдать необходимость очень скрытного наблюдения сначала за персоналом, используемым полковником Игнатьевым П., а затем — за самим полковником. Поэтому я прошу вас принять необходимые меры на этот счет.

Нет необходимости привлекать ваше внимание к весьма деликатному характеру этого дела; кроме того, следует исходить из факта, что полковник Игнатьев П., вероятно, предпринял все меры предосторожности с тем, чтобы сбить со следа наблюдение, которое может вестись за ним, и вследствие этого его необходимо использовать с крайней осторожностью.

В качестве пояснения сообщаю вам, что помимо бюро Русской миссии, расположенного на бульваре Сен-Жермен, 28, полковник П. Игнатьев располагает также бюро на Любекской улице, по ул. Христофора Колумба, д. 4, по ул. Элизе Реклю (где находится бюро его брата, военного атташе).

Наконец я узнал из недавних разведсведений, что русский офицер (или дипломат), только что приехавший из Берлина, якобы имел частые беседы с великой герцогиней Мекленбургской, тещей германского кронпринца, которая проживает в настоящее время на авеню Бюжан, д. 5.

Этот русский якобы служит в качестве агента-связника между Берлином и полковником Игнатьевым П. Следовательно, необходимо также сориентировать службу наружного наблюдения и с этой стороны.

Я буду вам признателен, если вы соблаговолите держать меня в курсе всех фактов, которые будут установлены в ходе предписанного вам расследования. С моей стороны, я буду направлять вам все новые уточнения, которые поступят ко мне»^[154]

Между тем все русские во Франции после этого письма стали подозрительными в глазах французов. Об этом свидетельствует родившийся в октябре 1917 года в недрах французской военной контрразведки следующий документ:

ФРАНЦУЗСКАЯ РЕСПУБЛИКА

Военное министерство Генштаб армии 2-е бюро 1

№ 766 2/11

Общие сведения

СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА О: настроениях русских во Франции

Настроения русских, как гражданских, так и военных во Франции, является плохими.