Скандал расследовал Конгресс и комиссия из трех человек, назначенная Рейганом и называвшаяся
Только пятерых человек обвинили в поддержке никарагуанских террористов, но все обвинения были сняты после того, как администрация отказалась рассекретить подтверждающие их документы по соображениям “национальной безопасности”. Я чувствовал, что хорошие парни в Пентагоне, боровшиеся за нас, знали, что содержится в тех документах, и думали, что сумеют остановить угрозу ядерной войны, свалив всю администрацию, но это не сработало. Это случилось задолго до того, как я вошел в прямой контакт с людьми, работавшими на этот секретный альянс.
Четырнадцати официальным лицам предъявили меньшие обвинения, и дело о коррупции дошло до Министра Обороны Каспара Уайнбергера. Одиннадцать из них были осуждены. Кое-кто подавал жалобы и был помилован. Меня всегда потрясало, как Джордж Буш выиграл выборы в 1988 году, всего через год после скандала хуже, чем Уотергейт. Все, что сделал Никсон, – установил аппаратуру для подслушивания в офис Демократов. Администрация Рейгана была поймана на финансировании, вооружении и подготовке разных групп террористов. Всех обвиняемых амнистировали в последние дни первого четырехлетнего президентского срока Джорджа Буша, когда уже было поздно его остановить.[49]
Я решил, что если правительство может скрывать или уничтожать документы и избегать наказания, то же самое могу делать и я. Каждый день, возвращаясь домой из школы, я проверял почту. Грозные сообщения об успеваемости приходили в предсказуемом официальном конверте с адресом, напечатанным на компьютере в окошке большими буквами. Сейчас я был мастером по изготовлению взрывчатой смеси калийной селитры с сахаром в патио на заднем дворе, а также запусканием фейерверков под старой стеклянной стопочкой, что заставляло рюмку ракетой взлетать в воздух благодаря эффекту пушки. Я сжигал табеля до рассыпчатости, а пепел растирал. Это ведь тоже дело “национальной безопасности”. Единственным, чего я опасался, были табеля успеваемости, угрожавшие моей администрации криминальными осуждениями, обвинениями, торговыми санкциями и эмбарго, отрезавшим меня от моих линий питания, и запиравшим в спальне-тюрьме. Я начал вовлекаться в “навязчивое повторение” – отражение негативности, которую я видел в мире, в моих собственных мыслях и поступках. На выявление этого подсознательного процесса и того, как он работал в детстве, потребовалось много лет.
Последние четыре раунда
Осенью 1987 года я пошел в старшую среднюю школу, оказавшуюся такой же ужасной, как и младшая, если не хуже. Теперь были еще три класса, старше меня.[50] Все больше и больше я набирал вес и сейчас весил 102 кг при росте 1 м 76 см. У меня был большой живот, который некоторые люди называли “жирком на животе” или одинаково обидным прозвищем “мужчина с сиськами”. Если я дотягивался нижней челюстью до шеи, образовывался отвратительный двойной подбородок. Все спрашивали, видел ли я бассейн на третьем этаже, хотя третьего этажа не было. Это был типичный способ унижения новичков в их первый день в школе.
В то время, канал