Секреты Вознесения. Раскрытие космической битвы между добром и злом (ЛП)

Я выдыхал дым в своей комнате, когда вдруг мама позвала меня со ступенек: “Дэвид, ужин готов. Все твои друзья должны уйти!” Так сбылся мой самый худший ночной кошмар. ЛСД подействовал на меня прямо за столом, так как, по крайней мере, одна из таблеток оказалась настоящей, и раньше я никогда их не принимал. Я спустился вниз, где на столе мама разложила все ингредиенты в 10 разных мисок, чтобы приготовить тако. Я почувствовал, что забыл сходить в туалет, и побежал вверх по ступенькам, перепрыгивая через две. Когда я стоял в туалете, сердце колотилось как сумасшедшее. С громким шумом, все поле виденья стало абсолютно черным, хотя глаза оставались широко раскрытыми. Как будто на мое зрение кто-то набросил черный занавес, и это ужасно пугало.

Я пытался оставаться спокойным, хотя и не смог сделать свои дела в туалете, поле виденья восстановилось. Сейчас, все выглядело так, как будто находилось под водой, позже я назвал это “виденье, как в плавательном бассейне”. Повсюду сверкали искры света, цвета стали интенсивнее, чем минуту назад. Тело ощущалось очень странно и искаженно. Я спускался по ступенькам и осознавал, что вижу сильные галлюцинации. Лестница удлинялась и сокращалась, становясь шире и уже с секундными интервалами, как живая. Искры света исчезали в туннеле. Я был ужасно напуган и не мог поверить в то, что мне удастся спуститься по лестнице, но сделал выбор. Двумя руками я держался за стены, чтобы убедиться, что они не сомкнутся надо мной. Высота каждой ступеньки увеличивалась и уменьшалась в том же ритме, но пока я спускался, они оставались устойчивыми, поэтому я делал все очень медленно. Наконец, я спустился вниз и понял следующее: если я не буду “воссоздавать” каждую часть пола прежде, чем ступить на нее ногой, я провалюсь сквозь него, поэтому я точно решал, куда собираюсь наступить, и визуализировал каждый шаг прежде, чем ступал на самом деле.

Когда я вернулся за стол, я был в полном беспорядке. В моем мозгу все происходило так быстро, что скорость нормального человеческого общения казалась нестерпимо медленной. Сев за стол, я понял, что вряд ли смогу поднимать руки, что было необходимо для того, чтобы сделать тако и выглядеть нормально. Мама положила на тарелку оболочку тако, она была еще теплой и медленно начала сползать. Я видел ее как оживший рот, желавший быть накормленным ингредиентами тако. Огромным усилием мне удалось автоматически набрать ложку говядины и опустить мясо в середину оболочки, а затем посыпать его небольшим количеством тертого сыра. Сейчас в середине оболочки лежал маленький шарик мяса и сыра.

В этот момент меня накрыла очень пугающая галлюцинация. Мясо и сыр превратились в ракообразное существо, похожее на креветку. В смертельной агонии оно конвульсивно дергалось на оболочке и смотрело на меня, а я инстинктивно отодвигался от него. У меня началась сильная паранойя. Разговор мамы и брата казался невероятно вымученным, с огромными содержательными паузами и множеством контекста, указывающего на то, что они думали, что я нахожусь под действием наркотика, и были очень расстроены. Ситуация тянулась вечно, пока, наконец, я решил, что должен немедленно выйти из-за этого чертового стола. Когда я был ребенком и чувствовал себя плохо, я мог попросить разрешения выйти из-за стола. После того, что казалось получасом, мне удалось сформулировать словами целое предложение, чтобы оно звучало как можно более нормальным: “Мам, мне нехорошо. Можно выйти из-за стола?”

Мама ответила: “Конечно”, и я “полетел” в подвал, где стоял телефон. Я позвонил Дону и сказал: “Чувак, я схожу с ума. Вам лучше вернуться как можно скорее”. Пока я медленно выговаривал слова, стены визуально дышали, как будто я находился внутри легких странного зверя. Стойки маминого микрофона качались вперед и назад, как водоросли под водой. Я чувствовал себя так, как будто оказался в желудке кита, и все началось тогда, когда я спустился со ступенек, там был его рот. Искры, тянувшие меня вниз со ступенек, были слюной. Почему-то все имело смысл. Дон согласился быстро вернуться, и я подумал, что подобное случилось и с ним. Я вернулся наверх, но не в свою комнату, а в гостиную, где прилег на кушетку. Сейчас абажуры казались полотнами с ослепительными образами, включающими спиралевидные треугольники внутри треугольников, замки; я летел над горами и в уме мог играть в видеоигру Centipede. Мама попрощалась и направилась на концерт. Вскоре пришли друзья. Затем мое состояние стало лучше, но опыт все еще оставался очень тревожащим.