Секта-2

– Забавная книжка, – старичок кивнул на том с закладками, – с нее для меня все и началось, если можно так сказать. Не будь тех, кто посадил Гитлера, не напиши он в тюрьме, от скуки, вот эту самую книгу да не начни потом войну, не попал бы тогда и я на нее, и кто знает, как могла бы сложиться тогда моя жизнь. Началось все это в сорок втором, в Сталинграде, под снегом и бомбами…

IV

Сталинград одна тысяча девятьсот сорок второго года, конец декабря. Канун католического Рождества и Нового года. Сорок две немецкие дивизии попадают в окружение, в плотное кольцо, прорвать которое они не в силах. Лютый холод, немцы сидят в подвалах посреди руин некогда прекрасного города, который они разрушили, и жарят конину и крыс. В это время в самом известном советском сатирическом журнале «Крокодил» – тогда он был действительно смешным, в отличие от сегодняшнего собрания пошлости и словесных экскрементов ублюдочного рифмоплета Орлова, – напечатана забавная карикатура авторства группы художников, творивших под псевдонимом Кукрыниксы: Гитлер с бабьей, скорбной физиономией на фоне штабной карты – место скопления немецких дивизий обведено карандашной линией в виде правильной окружности. На голове у фюрера клетчатый драный платок, внизу подпись: «Потеряла я колечко». А еще чуть ниже, в скобках, приписка: «А в колечке сорок две дивизии». Тем не менее фюрер прислал в свою окруженную Шестую армию полное оптимизма воззвание, адресованное главнокомандующему германскими войсками в Сталинграде фельдмаршалу Паулюсу: «От имени всего немецкого народа я шлю вам и вашей доблестной армии самые сердечные пожелания успеха в Новом году. Я хорошо понимаю все сложности вашего положения, а героизм ваших войск вызывает у меня глубокое уважение. Вы и ваши солдаты должны вступить в Новый год с твердой уверенностью в том, что вермахт сделает все возможное, чтобы вызволить вас из беды. Ваша стойкость послужит примером для германских вооруженных сил. Адольф Гитлер». Паулюс ответил бодрой телеграммой: «Мой фюрер! Ваши проникновенные и твердые слова были встречены войсками с огромным энтузиазмом. Мы оправдаем ваше доверие! Можете быть уверены в том, что все мы, начиная с седовласого генерала и заканчивая безусым пехотинцем, будем стоять до конца и тем самым внесем свой вклад в победу над врагом. Паулюс».

Вслед за этой депешей Паулюс, понимая, что единственным способом избежать еще больших потерь, которые и без того ошеломительны и с каждым днем все более опустошают войска, оставляя дивизии только на бумаге, а на деле сокращая их численность в лучшем случае до полка, направляет лично Гитлеру новую телеграмму: «Жду ваших указаний. Готов держать город до последнего солдата. Пусть Провидение встанет на сторону армии вермахта в этот суровый час испытаний». Паулюс лукавил тогда, играл с Берлином втемную, зная, как охотно Гитлер поверит в мифический героизм и стойкость уже наполовину не существующей армии. Решение Паулюса о капитуляции было делом времени, он лишь хотел подготовиться без нажима и истерик со стороны этого унтера-параноика, ни черта не смыслившего в тонком искусстве войны, – ведь не секрет, что именно воля Гитлера, столь плодотворно влиявшая на успехи германского оружия еще со времен оккупации Польши, именно под Сталинградом обратилась против своего носителя. Гитлер, считавший себя воплощением императора Барбароссы,[19] сделал ряд грубейших стратегических и тактических ошибок, что в конечном итоге очень быстро привело к непоправимым для Третьего рейха драматическим последствиям. Тем не менее Гитлер и слышать не хотел о капитуляции. Любые намеки подобного рода приводили его в состояние свирепой ярости, и напиши Паулюс правду, сообщи он о том, что на исходе продовольствие и солдаты умирают сотнями даже не от русских пуль, но от русских морозов и русских же тифозных вшей, он был бы немедленно отозван в ставку фюрера, а там с ним могло произойти все, что угодно, вплоть до разжалования, трибунала и расстрела за клевету и паникерство.