Секта-2

– У вас библиотека замечательная, – начала Настя, чтобы как-то завязать разговор, тем более что, на ее взгляд, тема была самой что ни на есть благодарной. Можно было еще похвалить кофе, но такое начало годилось для полуголодного профессора-интеллигента Карла Плейшнера, выпавшего, как известно, из окна в Берне весною одна тысяча девятьсот сорок пятого года, и Насте решительно не подходило.

– Все пришлось перевозить оттуда, – кивнул старик в неопределенную сторону и сделал огромный глоток, – восемнадцать тысяч томов. Расставлял все по каталогу и по сию пору так и не закончил. Поэтому и грязища такая в обители моей. Прислугу не допускаю, боюсь, как бы не умыкнула чего, а самому навести порядок – руки не доходят. Ты меня не бойся, хоть имя у тебя и подходящее, как в той сказке – Настенька, да я не Мороз Иванович, поэтому просить тебя прибраться в обмен на всякие подарки не стану. – И старичок хихикнул как-то виновато и даже сконфуженно. – Мы, коллекционеры, – люди особенные, к разного рода истеблишментским штукам не приучены, да мне уж и по возрасту некогда политесы разучивать. Приборы держу в чистоте отменной, вкушаю ножом и вилкою, белой вороной в приличном обществе, изредка там бывая, не выгляжу – вот и ладно.

– А откуда оттуда? Вы извините, что я вас, может, прервала на полуслове, но все как-то сумбурно, а я этого не люблю. – Настя осилила кофейную чашечку кенийской крепости и, переведя дух, вернула ее на поднос. – Давайте по порядку? (Старичок поддакнул.) Итак, я вдова, прилетела из Лондона на похороны своего первого мужа, отца моего сына, если это для вас важно. (Старичок согласно покивал в ответ.) Мне показалось странным, что гроб постоянно держат закрытым и никого к нему не подпускают, даже ближайших родственников, а это, собственно, я и есть. Тогда я спросила у человека с носом, похожим на клюв ястреба, что, собственно, происходит, и он рассказал мне историю, в которую мое женское сердце сразу как-то не поверило и правильно сделало, потому что история эта оказалась самым настоящим враньем. (Старичок вновь деликатно хихикнул.) Тогда, чтобы проверить свои догадки, я наняла каких-то людей с лопатами, ночью они выкопали гроб из могилы, и мне наплевать было и на полнолуние, и на то, что ночью на кладбище место лишь придуркам, считающим себя сатанистами или готами, что, в общем, одно и то же. Я лишь хотела убедиться, что в гробу мой муж, чью фамилию я ношу, чьего ребенка я воспитываю и которого я, да не покажутся вам мои слова наивностью и простодушием, люблю. Именно люблю, в настоящем времени, и…

Настя хотела было продолжать в прежнем спокойном тоне, но вдруг у нее перехватило горло, на глаза навернулись слезы, и она даже растерялась, так как совершенно не ожидала от себя именно сейчас подобной реакции. А вот у старика был наготове глоток холодной воды, и он вполне помог делу. Настя смогла успокоиться и продолжила:

– И вот с этого самого момента началось в моей жизни то, что все окружающие называют сумасшествием, правда, используя для этого эпитеты разной степени силы, от «долбанулась» до кое-чего поскабрезней. Я увидела своего мужа в гробу, завернутым в какие-то тряпки. Я никогда не видела вблизи мумию, но, наверное, она так и выглядит: тряпки, даже, скорее, узкие полоски, как бинты, только голова ими не была закрыта. Я протянула руку, хотела дотронуться, но он был словно из воздуха, а потом вообще исчез у меня на глазах, после чего я сделалась немножечко не в себе, немножечко нервной и время от времени видела его неподалеку, совершенно живым, только он ничего мне не говорил. Тогда я пыталась ему что-то сказать, но никакого ответа так ни разу и не получила, зато врачи назвали это самой настоящей шизофренией, и мне стоило большого труда доказать им обратное, то есть полную свою нормальность. Видимо, этот самый ястребиный нос, который представился мне сперва совершенно по-идиотски, а потом неким Мушерацким – что тоже, согласитесь, не очень-то, – понимает, что никакой шизофренией я не страдаю, что мои кладбищенские видения – это и не видения вовсе, а совершеннейшая реальность, вот и подослал меня к вам, хотя, скорее, наоборот, вас ко мне, чтобы я смогла… Вернее, чтобы я… Чтобы…

– Чтобы я рассказал вам кое-что, не так ли? Кое-что о том, отчего бесплотные покойники вдруг исчезают ни с того ни с сего? – Старик с наслаждением откусил кусочек «Берга», счастливо прищурившись, проглотил шоколад и с улыбкой посмотрел на девушку. – Извольте, я расскажу. Отчего же не рассказать? Только уж вы меня не перебивайте, а то любят девушки ахать да охать, а особенно впечатлительные зачем-то на стол прямо с ногами лезут, будто у меня здесь мыши бегают. Вы уж будьте любезны…

– Я буду молчать, как вареная креветка, – поклялась Настя и, прижав левую руку к сердцу, правую положила на первый попавшийся лежащий на столе том, весь, словно еж иглами, ощетинившийся закладками и оказавшийся не чем иным, как «Майн кампф» издания 1934 года.