Секта-2

Всякий первосвященник, или «мошиах», «мессия», согласно еврейскому преданию вел род свой от самого Моисея, и символом его духовной власти над народом служило напутствие, данное умирающим пророком своему брату:

– Этим копьем сокрушите того, кто, назвавшись мессией, придет смущать народ наш и сеять меж ним смуту и захочет научить закону Израилеву все прочие народы. Храни его как зеницу ока и передай по наследству тому, кого оставишь после себя, а он чтобы поступил так же.

С этими словами, не успев более ничего объяснить, Моисей скончался на руках брата в возрасте ста двадцати лет. Правой рукой Аарон закрыл ему глаза, левая же рука крепко сжимала унаследованное им копье.

Встреча

Москва

Лето 2008 года

I

Странно, но ничего особенного, никакого явного чуда, на которое, быть может, Настя втайне надеялась, так и не произошло. Встреча, в которую она уверовала без оглядки, не оставила в душе тяжелого следа, скорее сильнее приоткрыла дверцу тайного шкафчика с надеждой, и та, понемногу несмело просачиваясь в кровь, наполняла душу предчувствием эйфории. А что, если?..

«Что «если», дура? – оборвала она саму себя. – Даже если получится добраться до этой Затихи, которая, конечно, существует, тут уж не может быть никаких сомнений, то что меня там ожидает? Знакомство с невероятными тварями, о которых рассказал этот милый дедуля, странный субъект, который отчего-то боится подавать руку? Невероятно, что приходится верить во все это, но ведь тогда на кладбище мои глаза меня просто не могли обмануть. Я нормальна, совершенно нормальна. У меня не бывает галлюцинаций, я не истерю, словно свихнувшаяся шизофреничка. Муж мой умер, и надо с этим окончательно смириться и постараться о нем забыть в той мере, в какой эта память мешает мне дальше оставаться полноценной женщиной. А я таковой давно уже не являюсь. Мне определенно необходимо с кем-нибудь познакомиться, начать встречаться, завести роман, потом еще один… Во все тяжкие пускаться ни к чему, но жить без мужика – это становится просто невыносимым во всех смыслах. Вообще надо быть проще! Сунется этот коршуноподобный гэбист – пошлю его к чертовой матери. Ведь им что-то нужно от меня, иначе зачем ему было затевать все это, подводить меня к этому старику? Они словно щупают, крепка ли возле меня земля, не окружена ли вернувшаяся из вражеской страны девочка зыбуном или болотом, не провалятся ли они, если попытаются сунуться ближе. Боятся они меня, что ли? Чушь, они никого никогда не боялись, просто, как и я, понимают, что тогда на кладбище я столкнулась с чем-то из параллельного мира, вот и осторожны очень, и методов у них всяких до чертовой матери. Старика этого подослали ко мне – это же очевидно. Он у них штатный сотрудник и причесывает будь здоров – и про вампиров, и про всякую прочую чепуху, верить в которую мне бы очень не хотелось, но не верить – значит и глазам своим не доверять…»

– Ах вот оно что! – Настя произнесла это вслух, громко, и две шествующие ей навстречу старушки испуганно посторонились, уступая дорогу девушке с покрасневшими, будто у кролика-альбиноса, глазами и странной манерой выкрикивать на ходу.

Может, ее хотят убрать таким вот особенным, изощренным методом? Ждут, что она, вооружившись картой, сядет в машину и поедет в то место, где окончил свой земной путь Гера. А по дороге она сгинет. И вовсе не обязательно это должна быть какая-то сверхъестественная смерть. Зачем? Подойдет и простая автокатастрофа…

Настя боязливо огляделась по сторонам – вроде никого. Старушки, которых она напугала, на роль соглядатаев явно не подходили. Хотя…

«Да что это со мной? Вот вам и шизофрения, добро пожаловать. – Настя изо всех сил прижала виски к ладоням. – Остается теперь запереться в четырех стенах, всего бояться и никуда не выходить. А еще лучше разыскать этого Мушерацкого и попросить закрыть меня в бронированную камеру, словно булгаковского администратора варьете. Он ведь, чего доброго, и закроет. Стоп! Опять! С какой стати ему меня сажать? Настя, девочка моя, возьми себя в руки и ступай домой к сынуле, папуле и мамуле. И с завтрашнего же дня начни искать работу – это уж непременно. Все дурацкие мысли приходят от безделья. Ты мать – это в первую очередь. Так получилось, что одиночка, но не всем так везет, как жене какого-нибудь раввина, которая всю жизнь рожает, воспитывает, снова рожает и счастлива так, что счастье переполняет ее и постоянно булькает в горле, словно полоскание от кашля. Найти, что ли, какого-нибудь еврея, да побогаче? Попросить маму, пусть она познакомит с сынком какого-нибудь критика или драматурга. Все сыновья критиков и драматургов в обязательном порядке являются банкирами и управляющими партнерами всевозможных фондов, на худой конец продюсерами. Уж во всяком случае, им не приходится добывать деньги так, как делал это мой незабвенный первый супруг – откатничая в разных магазинах. А поначалу еще заливал, что он врач-кардиолог!»