Селена, дочь Клеопатры

В тот день, когда прецептор Николай в Ароматном саду вел урок по генеалогии героев, Селена увидела сцену: ее отец избивал человека. Самолично! И этот человек был не кто иной, как посланник Октавиана Цезаря. Молодой и привлекательный посол всегда выглядел очень элегантно, отчего няни и служанки сходили по нему с ума. Он имел привычку чесать голову одним пальцем, дабы не испортить прическу – шикарный малый! Он прибыл сюда две недели назад, поселился на Антиродосе, и Царица принимала его каждый вечер без свидетелей: они вели переговоры. Она даже подарила ему золотое колье…

После очередной беседы молодой человек захотел посмотреть на зверинец и, проходя через сад, наткнулся на Антония, облаченного в военную форму.

– Пока я надрываюсь над организацией защиты и расшибаю себе лоб, чтобы спасти Царицу, ты, напомаженный паяц, любезничаешь во дворце! Ах да, ты же ведешь переговоры! Сейчас плеть потолкует с твоей спиной, подлец! Ты будешь расписан похлеще пурпурного гобелена!

Селена знала, что ее отец обладал огромной силой; Антилл рассказывал, что все Антонии были сильнее гладиаторов: в одном поединке их дядя Луций победил нескольких. Стоило Антонию коснуться его кончиком пальца, как разодетый щеголь со стоном рухнул на дорожку.

– Поднимайся, переговорщик! И посмотри мне в лицо. Она приняла тебя за принца, да? Готов поспорить, ты не признался ей, что ты сын раба, слуга Турина! И если поискать твою семью, то она, без сомнения, распята на кресте!

Посол валялся на земле, запутавшись в своей модной тоге, и в это время прибежали стражники, чье внимание привлек шум в глубине сада.

– Она слушает твои признания в любви, жалкий соблазнитель! И провозглашение мира, лжец! Наставить рога нам обоим – одна из последних идей твоего хозяина? Вот ненормальный! Псих!

Он выхватил у стражника плеть и принялся сечь ползающего вольноотпущенника. С каждым ударом плеть вырывала куски тоги или шелковой туники. Вскоре «посланник» оказался полуобнаженным и окровавленным.

– Ты заслуживаешь только порки, как и твои родители, дрянь!

Прибежал запыхавшийся Луцилий и встал между ними:

– Подумай о том, что ты император! О том, что ты должен делать… Позволь ликторам закончить работу.

С началом этой перепалки у Селены пропал всякий интерес к предкам Агенора, царя Патраса, сына Ампикса, сына Пелия, сына Аргинатеса

. Испуганная, она вцепилась в платье своего учителя: крики валяющегося на земле человека напомнили ей о криках диоисета, которые она слышала несколько месяцев назад на пристани. К тому же она не понимала, что говорил ее отец: во дворце редко можно было услышать латинскую речь. Но если она и не знала этого языка, то хорошо видела «бесплодное дерево» – вилы, на которые римляне вешали своих рабов; затем тонкий кожаный ремень, разрывающий им кожу, и последующая странная неподвижность…

– Подвесьте его! – приказал Луцилий ликторам.

Она зажмурила глаза.

– Успокойся, – наклонившись, прошептал Николай, – они его не убьют, не посмеют.

И действительно, вольноотпущенника Октавиана подвесили ненадолго, а спина его была исполосована всего десятью ударами: хлыщ от этого не умрет, но еще не скоро сбросит «расписную тунику», которой одарил его Антоний! В бессознательном состоянии его отнесли на лодку, повесив на шею табличку с посланием от Антония: «Я был немного взбешен наглостью твоего посланника. Если тебя это обидело, ответь мне тем же: мой посланец Иппаркий предал меня и сейчас находится рядом с тобой – можешь подвесить и высечь его. Таким образом, мы будем в расчете». Конец переговорам.

Было начало мая. Войска Октавиана приближались к Иудее. Николай Дамасский с ностальгией вспоминал благодеяния Ирода. Диотелес еще раз сделал взнос солильщику. Сокровища Клеопатры начали переносить в недостроенный Мавзолей.

«Товарищи смерти» расположились в беседке Ботанического сада, увитой вифинскими розами. На их головах – венки из фиалок. Обед заканчивался, пришло время для шумного веселья, и им подали хиосское вино. Но после визита посланника Октавиана Марк Антоний в присутствии Царицы никогда не забывал протянуть свой кубок дегустатору, перед тем как выпить из него; и делал он это с напускной важностью.

Каким взглядом пристало смотреть на женщину, которую подозреваете в том, что она задумала вас уничтожить? На женщину, которую еще год назад ее собственный врач считал отравительницей? Антоний и Клеопатра, два хищника, узнали друг друга в первый же день, затем оценили, померились силами, и теперь любили друг друга раздирающей любовью: у обоих были слишком острые зубы. Чувства Царицы съежились, словно от испуга, а чувства Антония стали более жестокими и лишенными каких бы то ни было иллюзий.