Семь чудес преступления

– Я был сильно заинтригован ее замечанием, обращенным ко мне в доме Бруков незадолго до нашего отъезда на кладбище. Немного подумав, я вспомнил, что она странно смотрела на меня и прежде, но, конечно, ничего не мог понять. Ее слова «надеюсь, вы знаете, что делаете» показались мне достаточно естественными в тех обстоятельствах, и я ни о чем не догадывался. И все же, какой мастерский ход со стороны убийцы! И какой талант! Я несколько раз очень внимательно прочитал это письмо и, должен признать, мой почерк очень искусно подделан. Однако в этом не было необходимости, так как мисс Долл, несомненно, был вообще не известен мой почерк, хотя убийца не знал этой детали и, видимо, не хотел рисковать. Его коварный план не содержал ни одной ошибки…

Письмо, о котором упоминал Оуэн и которое Амели передал дворецкий в самом начале того вечера, когда она только что приехала в Северн-Лодж, было отправлено накануне из почтового отделения в центре Лондона.

Я не смог бы восстановить его слово в слово, но достаточно хорошо знаю, что его автор, выдававший себя за Оуэна Бернса, просил мисс Долл сделать для него кое-что, необходимое для расследования и полностью согласованное с полицией. Он подчеркивал при этом, что операция по наблюдению за кладбищем на самом деле была просто западней для убийцы, тайной операцией, чтобы вынудить преступника выдать себя, и успех этого дела во многом зависел от мисс Долл. Ее действия, если говорить кратко, заключались в том, что она должна была выполнить их абсолютно точно. К полуночи, как только представится случай, она должна была незаметно исчезнуть и, желательно бегом, добраться до места, расположенного рядом с кладбищем, которое было точно указано в письме. Кроме того, она не должна была ошибиться, поскольку увидит свет горящих свечей, просто не сможет не заметить их на краю поля. Затем она должна будет сыграть роль виновной в этом преступлении, отчаянно крича о своей невиновности, каким бы агрессивным и обвинительным ни был тон инспектора. Все это должно было продолжаться до тех пор, пока он не отдаст приказ прекратить комедию. И это будет ключевым моментом операции, так как в это время полицейские должны были увидеть его, а убийца непременно выдать себя.

Погода и обстоятельства осложнили этот странный план, но такой ценой должно было произойти задержание этого чудовища. Мисс Долл по «очевидным причинам» не должна была никому говорить об этом письме потому, что убийца настолько хитер, что малейшее подозрительное поведение могло бы помешать воспользоваться единственным случаем, чтобы арестовать его.

Вот это самое главное. Но последние слова отпечатались в моей памяти и особенно лицемерное обращение «дорогая Амели», придававшее их отношениям ту степень близости, которая могла бы показаться достаточно дерзкой. Но в психологическом смысле убийца оказался прав.

Я рассчитываю на Вас, дорогая Амели, от имени правосудия и всех невинных жертв, подло убитых чудовищем, и надеюсь, Вы сумеете наилучшим образом выполнить то, что от Вас требуется. Поверьте, я не сомневаюсь, что нам удастся довести дело до конца. Я рассчитываю также на Вашу сдержанность. Не говорите об этом письме никому, даже мне! Доведите игру до конца, какой бы странной она Вам ни казалась! Будьте уверены, мы знаем, что делаем!

Преданный вам Оуэн Бернс

– Прочитав это письмо, – продолжил Оуэн, – я понял значение слов, которые Амели сказала мне в коридоре. Она искала подтверждения до начала того «спектакля», в котором ее попросили участвовать.

– Можно сказать, что она блестяще сыграла свою роль, – огорченно вздохнул я, вспоминая мрачные события.

– И сыграла ее до конца. Очевидно, она так и не поняла, что все это значит, когда мы остались одни в кабинете инспектора. Желание играть в спектакле для посвященной публики, которая была в курсе происходящего маскарада, закончилось тем, что маскарад оказался абсурдом. Ее нервы подверглись жестокому испытанию при виде трупа девушки, не говоря уже о зловещей мизансцене с тридцатью шестью свечами…

– Но она их не зажигала!

– Нет… и это остается загадкой. Мы еще вернемся к данному вопросу. Итак, в кабинете нашего друга Уэдекинда, громко кричавшего о важности своей роли обвинителя – и не без причины, – так как он действительно считал ее виновной, а тут эта его уверенность лопнула… Но мы смогли во всем разобраться… Еще до того, как она показала нам это письмо, которое, к счастью, хранила при себе. Тем временем Амели настолько потеряла самообладание, что призналась в небольшой лжи… по поводу алиби Майкла, в котором она нас уверяла…

– Партия в шахматы?