Семь чудес преступления

– Да. Они действительно играли в этот вечер в шахматы, но не до четырех утра. Он ушел от нее к часу ночи. Майкл, впрочем, потом подтвердил это сам.

– А я в этом не сомневался! Чувствовал, что она была не совсем честна в тот момент!

– Видя, как против ее друга накапливаются обвинения, она решила сказать нам, что шахматная партия продолжалась до четырех часов утра, только это могло помочь ему выкарабкаться. А так как до этого Майкл очень неточно говорил о времени своего возвращения, то имелись все причины думать, что их показания не противоречили друг другу, но эта маленькая фантазия пришлась не по душе инспектору!

– Но ведь на самом деле это ни больше ни меньше, как лжесвидетельство.

– Я прекрасно это знаю, – с сожалением сказал Оуэн. – Но, в конце концов, надеюсь, что он сделает все возможное, чтобы избежать неприятностей. Я пока еще не уточнил всего, что имеется против него, но могу вернуться к данному расследованию, хотя в любом случае эта ложь не слишком осложняет положение Денхема. Так как у него есть алиби на следующее убийство – его покровителя.

– Которое тоже базируется на словах мисс Долл!

– Да, но она не была замешана в этом деле. Мы просто задали ей вопрос и увидели, в каком состоянии она находилась. Думаю, мы можем ей верить. В любом случае, Майкл Денхем и все его окружение тоже имели неопровержимое алиби на последнюю ночь. И они точно не могли зажечь эти свечи… Мы не спускали с них глаз ни на минуту!

– А что же убийца?

– Это совсем другое дело. Анагис Карл, похоже, была убита вечером первого июля, а тело перенесли туда, где мы его нашли. Несомненно, ее завлекли письмом или еще какой-нибудь коварной уловкой. Теперь напомню, как Уэдекинд пришел к нам с сообщением, что новая «картина» обнаружена непосредственно в самом Скотленд-Ярде, ни на мгновение не подозревая, что убийца может иметь дерзость действовать так быстро, и он не успел сразу организовать наблюдение.

– Вы уверены, что свечи зажег сам преступник?

– А кто другой смог бы это сделать? – ответил на вопрос Оуэн, пожимая плечами. – Кажется, это могла сделать только мисс Долл, но после ее признаний, связанных со «спектаклем», разыграть который от нее потребовали в письме, какой ей смысл говорить неправду по поводу такой мелочи? Нет, я думаю, эти тридцать шесть свечей зажег сам убийца, используя свою обычную хитрость… Ведь он уже не первый раз доказывает нам свое умение перемещаться по воздуху!

Вспомним… Начал он с убийства вояки Родеса. Тогда вокруг оранжереи не было ни малейших следов. А ведь расследование проводилось в солнечный день, тщательно и без всякой спешки. После этого он представил доказательство своей способности летать при недавнем убийстве Джона Брука. Расследование, правда, происходило вечером, но оно было не менее кропотливым. И только в последнюю ночь поиски следов были довольно затруднительными из-за дождя, который потом превратился в ливень. Следователи после некоторого размышления признали, что на сей раз они менее уверены в результатах своей работы, чем в предыдущих случаях. Впрочем, я тут поспорил с одним из них, высказавшим мысль о передвижении преступника на ходулях с заостренными концами. Они хотя и не слишком удобны, но оставляют на земле совсем ничтожный след. Следователь думает, что такие отпечатки можно не заметить, и они быстро исчезают, особенно под дождем.

Я немного задумался, пытаясь представить себе какой-нибудь хитрый маневр преступника, а потом покачал головой.

– Честно говоря, это меня не убеждает! Не больше, чем веревка, натянутая между деревьями в саду Бруков, которая позволила бы убийце совершить свое предпоследнее злодейство.

– Я хорошо понимаю вас, – сказал Оуэн, пожав плечами, – но за неимением лучшего… Наконец, это последнее преступление было в каком-то смысле даже полезным, так как предоставило двум подозреваемым алиби, которого у них по-настоящему не было: это Пол Брук и его мать! Мы все видели, что они не могли зажечь свечи!

– И вообще, никто из этой четверки не может быть преступником! – заявил я, махнув рукой и опрокинув чашку, к большому неудовольствию Оуэна, поймавшего ее в самый последний момент на краю стола.

– Да, – взволнованно проговорил он, – вы видите, как хрупка жизнь и людей, и вещей…

– А если это не они, значит, есть кто-то другой?

Вытирая влажный лоб, мой друг встал и начал осторожно собирать свой сервиз.