Семь дней

– Мне стало больно, капитан. Боль гораздо хуже злости. Я любил ее. Искренне любил. Она была замечательной. Нам было хорошо вместе. Во всех отношениях. У нас были одинаковые интересы, общие друзья… когда теряешь это, становится очень больно. Но что тут поделаешь? Мужчина должен быть сильным. Приходится как-то справляться с собой. Мучаешься полгода, девять месяцев, а потом… идешь дальше. Не оглядываясь. И уважаешь ее решение, потому что это и есть любовь. Ты уважаешь ее решение.

В дверь негромко постучали. Принесли кофе.

23

Рох разлил кофе, раздал чашки гостям и снова сел, по-прежнему со страдальческим выражением на лице.

– В январе вы были за границей? – спросил Гриссел.

Рох кивнул и отпил кофе.

– Где?

– Неделю провел в Альпах, в Эм-ла-Плань, потом в Бордо. Во Франции.

– Когда вы вернулись?

– 19-го. На следующий день после того, как она умерла.

– В тот день, когда обнаружили ее тело?

– Совершенно верно.

– В какое время вы вернулись?

– Самолет приземлился в Йоханнесбурге утром. В Кейптаун я приехал около двух часов дня, если я правильно запомнил. Можно все проверить…

– У вас сохранились какие-нибудь документы?

– Я переслал копии по факсу тому, другому детективу.

– Нкхеси?

– Да. Все должно быть в деле.

– Билеты?

– Нет, бронь, подтверждение оплаты.

– Значит, оригиналы у вас?

– Да.

– Вы ездили отдыхать?

– В основном да. Катался на горных лыжах. Потом ездил в Бордо, в Шато-Лафит… навестить своего наставника. Так что можно сказать, что я и работал тоже…

– В самолете вы были один?

– Что вы… Да, я был один.

– Был бы вам очень признателен, если бы вы нашли документы и для нас.

– Значит, в деле их нет?

– Мы их не видели.

– Ладно.

– Вы виделись со Слут после разрыва? – спросил Купидон.

– Да. Один или два раза.

– Так один или два раза?

– Капитан, так просто говорится. Я видел ее дважды. Если вы вместе два года, то оставляете друг у друга вещи. Недели через две после… где-то в марте прошлого года я привез к ней две коробки ее вещей.

– Когда она еще жила в Стелленбоше?

– Совершенно верно.

– И как прошла ваша встреча?

– Не очень хорошо.

– Почему?

– Я сказал такое, что не должен был говорить.

– Что именно?

– Сказал, что она меня обманула.

– Насчет чего?

– Насчет причины разрыва.

– Продолжайте.

– У меня… я не мог объяснить. Но в то время мне было больно, и я просто не в состоянии был понять, почему она вдруг, неожиданно взяла и перечеркнула все, что между нами было.

– Вы испытывали боль, но не злость, – язвительно напомнил Купидон.

– Что вы ей сказали? – спросил Гриссел.

– Я решил, что у нее появился другой.

– И что она вам ответила?

– Спросила, неужели я действительно считаю ее такой слабохарактерной. Неужели ей не хватило бы храбрости во всем признаться, если бы все так и было.

– А потом?

– Потом я признал свою ошибку. Храбрости ей всегда было не занимать. На все.

– А потом?

– Потом я ушел.

– А во второй раз?

– Мы виделись в декабре. Она мне позвонила…

– Когда именно?

– В первую неделю декабря. Вечером… кажется, во вторник. Она готовилась к переезду в Кейптаун. И нашла у себя мои вещи. Свитера, носки и так далее. И вот привезла их мне.

– И как прошла встреча?

– Нормально.

– Что произошло?

– Она привезла вещи. Мы поговорили… – Впервые Гриссел, внимательно следивший за жестами и мимикой Роха, понял, что тому не по себе. Один раз он быстро покосился на дверь.

Купидон тут же воспользовался паузой:

– О чем вы говорили?

– Ну… я в первый раз увидел ее с новой… – Рох поднял руки на уровень груди.

– После пластической операции?

– Совершенно верно.

– И вы говорили об этом?

– Да. Я спросил, зачем она сделала операцию.

– Что она ответила?

– Сказала, что уже давно хотела увеличить грудь. И спросила, нравится ли мне.

– А вы?

– Я ответил: «Да».

– Ее операция… стала для вас сюрпризом? – спросил Гриссел.

– Да. Она никогда не говорила ни о чем таком, пока мы были вместе. И не то чтобы у нее была маленькая…

– Погодите, погодите, – сказал Купидон. – Она спросила, нравится ли вам ее грудь?

– Да.

– И вы ответили: «Да».

– Совершенно верно.

– А потом?

Рох снова покосился на дверь.

– Мистер Рох! – не отставал Купидон.

– Потом она показала ее мне, – ответил наконец Рох со страдальческим видом.

– Свою грудь?

– Да.

– Разделась и показала?

– Она не раздевалась. На ней была футболка, она… ну, понимаете, расстегнула бюстгальтер, задрала футболку…

– Просто взяла и показала?

– Капитан, мы с ней были вместе два года, видели друг друга голыми.

– Но ведь вы расстались… месяцев за десять до того. И вдруг она приезжает и показывает вам свою грудь.

– У вас все получается очень пошло. Я не говорил, что она приехала и показала мне свою грудь. Сначала мы долго сидели и разговаривали. Пили вино. Потом я спросил ее, зачем она сделала операцию.

– И тогда она вам показала. А вы сидели, смотрели на нее, и все.

– Я…

– Да?

Рох плавно встал, зашел за спинку стула.

– Не уверен, что…

Он подошел к столу, развернулся и снова сел. Детектив не сводил с него глаз.

– Какое это имеет значение?

– Мистер Рох, следователю Нкхеси вы сказали, что после разрыва практически не поддерживали отношений, – напомнил Гриссел.