Семь дней в искусстве

Когда я приступила к этой работе, я была только социологом и мир искусства казался мне недосягаемой сферой. По мере того как исследование продвигалось и я завоевывала авторитет (особенно после публикации сокращенной версии четвертой главы в «Нью-йоркере»), у меня появилась возможность познакомиться с бо́льшим количеством «участников игры». Многие из тех, у кого я брала интервью, стали главными героями этой книги, отчасти потому, что были со мной откровенны. Некоторые несли очаровательную чушь, причем с полной верой в справедливость своих слов, и поэтому я иногда устранялась, чтобы читатель мог сам сделать выводы.

5. От кого зависит успех художника?

Никто и ничто в мире искусства не обладает абсолютной властью. Начиная с 1970-х годов большинство художников считают необходимым для достижения успеха получить степень бакалавра, а затем магистра искусств (важным исключением из правила является Маурицио Каттелан, не имеющий художественного образования). Далее, в соответствии с заведенным порядком, следуют: интерес дилеров и показы; гранты, премии и продолжение образования; обзоры и рецензии в художественных журналах; приобретение работ художника известными коллекционерами (замечу, что на репутацию произведения зачастую влияет тот факт, кто становится его владельцем, – хотя это всего лишь превратность судьбы); участие в музейных групповых выставках и в международных биеннале; персональные выставки (особенно ретроспективные в крупных музеях); наконец, признание, о котором свидетельствует повышенный интерес на аукционах.

Путь к успеху никак нельзя назвать прямым: он полон противоречий, поскольку каждый из вышеперечисленных шагов связан с тем или иным более тесным профессиональным сообществом. Положительная рецензия в местном художественном журнале – это одно, участие в аукционе или ярмарке – другое; привилегия представлять страну на международной биеннале – третье.

Признание часто заключает в себе парадокс. В мире искусства ниспровержение правил само по себе стало правилом, и не только для художников, но и для кураторов, дилеров, коллекционеров и даже, хотя и в меньшей степени, для аукционных домов. Кураторы говорят о разрушении стереотипов, движении вперед, отказе от общепринятой точки зрения. Коллекционеры считают, что наметанный глаз и смелость суждений позволяют им приобщиться к творческому процессу. Почти каждый дилер из тех, у кого я брала интервью, считает себя человеком с независимым мнением. Главное за всем этим – не забыть о самом произведении: что оно собой представляет, волнует ли воображение, дает ли повод к размышлению, – вот что действительно важно.

6. После завершения вашего исследования вы по-прежнему верите в современное искусство?

Да. Верю, когда оказываюсь в выставочном зале, в окружении работ, мимо которых нельзя пройти равнодушно, которые производят сильное впечатление. Конечно, нечто несамостоятельное или избитое, наоборот, вызывает сомнения. Однако скептицизм, в общем-то, мне несвойствен, а неприятие современного искусства (как категории) я считаю нигилизмом или ретроградством.

Одна из причин отсутствия плодотворного диалога между искусствоведами и социологами заключается в недооценке последними произведения искусства. В своей книге я подчеркиваю значимость результатов художественного творчества как такового, но, будучи социологом, я понимаю: «карьера» произведения зависит не только от его достоинств. Существует ортодоксальная точка зрения: следует оценивать само произведение, а все наблюдения вокруг и около не имеют смысла. Но ситуация гораздо сложнее, и это должны учитывать и искусствоведы, и социологи.

7. Как вы определяете, является ли какое-нибудь странное творение произведением искусства?

Не всегда знаешь это наверняка, но порой чувствуешь интуитивно. Искусство – не наука, подчас оно предлагает иррациональный путь познания, а значит, и «бессмыслица» может оказаться очень ценной. Глядя на ту или иную работу, вы часто можете угадать автора, ведь у каждого художника свой почерк, и новые работы наполняются более глубоким смыслом в контексте произведений, созданных художником ранее.

Противопоставление «искусства» и «неискусства» – не вполне верная формулировка. На мой взгляд, нужно говорить о смелой и интересной работе, с одной стороны, и бессодержательной, безвкусной поделке, созданной с целью привлечения внимания, – с другой. Или об оригинальной картине и банальной иллюстрации. Всё это произведения искусства, но не все они хороши, хотя зрительское восприятие может быть очень личным. Мы задаемся вопросами: интересно ли это? хочется ли смотреть на произведение снова и снова? привлекает ли оно тем сильнее, чем больше о нем думаешь?

От автора