Семь фунтов брамсельного ветра

Долго ждать беды не пришлось. И для этого брату не понадобилось ехать на Кавказ. Ранним вечером, почти среди бела дня, его в сквере у городской библиотеки избили два полупьяных гада. Возрастом не старше Ильи, но каждый в три раза здоровее. Ни за что. Вернее, за то, что «очкарик», «ботаник». Как ни вспомнить мордастого Панкратьева: «Чё, читатель, да? Гы…» Как ни странно, Илья отмахался сам (дядя Костя чему-то успел научить). Пришел домой. Позвонил, шагнул к себе в комнату и навзничь повалился на тахту.

Я как увидела его распухшее окровавленное лицо, заплывшие глаза, очки с трещинами, поняла: выть от горя и обмирать не время, надо действовать. Тут же позвонила в скорую. Потом в милицию: сперва по ноль-два, затем райотдел.

В райотделе ответили:

— Если драка, пусть напишет заявление. С приметами.

— Он ничего не может писать! Вы бы посмотрели!

— Они все сами нарываются, а мы — смотри, — ответила раздраженная дежурная дама.

— Понятно: ворон ворону глаз не выклюет. Видимо, ваших рук дело…

— Девочка, не груби!

— Я не грублю, я отражаю факты…

Скорая приехала быстро. Илью забрали в больницу. Мне разрешили поехать с ним. Уже из приемного покоя позвонила я маме. Не хотелось, но что делать-то. Мама примчалась в больницу на директорской машине…

Я зря «клепала» на милицию, она была тут ни при чем. И кстати, оперы все же прикатили к нам домой, но никого не застали. Сами обзвонили больницы, узнали, где Илья, и отыскали его там. Сняли показания, сказали «найдем гадов» и… нашли! В тот же вечер! Потом те кретины — с мамами! — приходили к Илье в палату и канючили, что не надо писать заявление и доводить дело до суда. Им, как и брату, не было восемнадцати. Илья попросил матерей выйти в коридор и сказал: «Хрен с вами, идите в ж…» И они пошли, пятясь и благодаря. Но это уже потом, через несколько дней. А в тот вечер…

Бедная наша мама… Ну за что ей такие подарочки со дня на день! Впрочем, в больнице она держалась молодцом, расплакалась только дома. Я успокаивала, она не успокаивалась. Тогда я догадалась: позвонила в Питер дяде Косте и дала маме трубку. Мама излила давнему другу душу и все недавние события и беды. Дядя Костя утешал ее с чисто мужской логикой и сдержанностью (я «висела» на параллельном аппарате и порой вставляла фразы). Он даже высказал суровую, но дельную мысль, что «нет худа без добра и, может быть, этот случай отвлечет юного познавателя жизни от кавказской авантюры».

Отвлек не сам случай, а врачи. Илюхины кости, мышцы и череп не очень пострадали в драке, но вот глаз. Тот, больной… Через день он стал воспаляться, и пришлось Илью перевести в клинику глазной хирургии. Там доктора сказали, что пока большой опасности нет, но дней десять придется полежать. А со временем, где-нибудь через год, возможно, понадобится операция — чтобы «решить проблему кардинально». И конечно, до той поры не может идти речи о дальних поездках…

Мама призналась мне:

— Я не знаю опять: горевать или радоваться…

— Наверно, и то, и другое… — вздохнула я.

Я навещала Илью каждый день. Мама тоже, но не со мной, а ближе к вечеру. Илья выходил в больничный садик — с толстой повязкой на глазу, но уже довольно бодрый. Хотя и немного виноватый. О Кавказе больше не было ни слова — по крайней мере, с ним. Но однажды на подходе к больнице я увидела Татьяну и заявила ей без предисловий:

— Надеюсь, хоть теперь-то вы не станете склонять его к путешествиям в южные края?

Девушка Таня «отвесила губу»:

— Я?! К путешествиям?! Я только и твердила ему, какой он сумасшедший! Да и вообще вся эта идея рухнула, декан сказал, что ляжет на пути собственным костлявым телом…

И я сразу возлюбила однокурсницу брата. И декана.

Илья попросил принести ему мобильник и время от времени позванивал домой и маме на работу. И, видимо, ненаглядному Толику Гаевскому, который теперь, конечно же, учился на программиста. Со мной Илья поделился:

— Толька и я задумали одну штуку. Компьютерный мир ахнет…

— Видимо, теорию тройного рикошета, — не сдержала я свой язык. — Поскольку двойной оказался бессильным перед простеньким паролем из трех букв… Ну-ну, какая я «мучача»?

— Стервозная, — сказал брат по-русски. Но продолжил без обиды: — Между прочим, задачка оказалась не простая вот почему. Фамилия «Даль» за границей пишется все-таки четырьмя буквами. С буквой «аш» перед «эль»…

«Dahl»! — сразу сообразила я.

— Но папа это, видимо, не брал в расчет!

— А компьютер-то брал! И надрывался в поиске трехбуквенных врача, артиста и капитана!.. Между прочим, не думай, что искать трехбуквенные значения легко. Наоборот. Не буду объяснять тебе эти премудрости, чтобы не свихнулась. В общем, надрывались и мы, и те, кто охотился за папиными текстами. Про пароль, конечно слышали и думали, что с его помощью через сеть пролезут в наш компьютер. Наверно, думали и те, кто боялся, и те, кто хотел честной разборки…

— Ты считаешь, есть и такие?