Семь "Я" Семеновых (СИ)

Лена не понимала времени, не знала, сколько пролежала так, с приоткрытыми веками превозмогая боль, и пытаясь понять, вспомнить, что она делает здесь. Почему все болит.

Скрипнула дверь.

Лена взглянула на неожиданного гостя.

В комнату вошел не знакомый человек. Довольно высокий, с проглядывающей сединой. Верно, сверстник ее отца. Одет был хорошо, даже дорого, судя по качеству ткани рубашке.

Лена смогла рассмотреть, когда мужчина устанавливал поднос с едой на тумбочке, рядом с кроватью.

— Доброе утро, моя прекрасная роза, — произнес он, и отодвинул темную прядь с лица Елены.

Женщина хотела сказать, что ее зовут Лена, что у неё все болит, что ей плохо…

Но губы и язык были не движимы.

— Тебе, наверное, очень больно, — сказал мужчина, и довольно проворно достал из прикроватной тумбочки шприц и какую-то ампулу.

Перетянув правую, бесчувственную руку жгутом, он вколол Елене лекарство. Женщина ничего не ощутила. Она внимательно вглядывалась в лицо незнакомца, стараясь вспомнить его, возможно, ей удастся подать ему знак. Может он, просто не знает кто она, и поэтому привез ее домой.

Медленно боль утихала. Мужчина с блаженным видом наблюдал за ней.

— Ну что? Тебе лучше? Может, поешь?

Лене есть не хотелось, да она и не могла.

Мужчина застелил ее грудь полиэтиленом, и взял с подноса невысокую пиалу, от которой исходил аппетитный аромат.

— Тебе нравится у меня? — спросил он, протягивая Лене первую ложку супа.

Женщина не двинулась, рта не открыла, и суп растекся по ее лицу.

Жидкость, наверняка была горячей, потому что из пиалы исходил пар, но Лена не почувствовала ожога.

Мужчина выругался, отставил суп в сторону, и подсунул под голову Елены еще несколько подушек, так, чтобы ее голова оказалась приподнятой над телом. И тут Семенова увидела свое тело. Оно было накрыто опавшей простыней, которая пропиталась ее кровью. Одной ноги не было, руки, что были уложены поверх простыни, синеватые, и вывернутые под неестественным углом.

Лена посмотрела на своего благодетеля, стараясь понять, зачем он привез ее сюда? Почему не везет в больницу, ведь тело… ее руки правда похожи цветом на молодую сливу?

— Не пугайся. Ногу я перевязал, антибиотики колю. Ручки сегодня вправлю. Какая тебе разница, ты ведь все равно ничего не чувствуешь…

Елена вскинула на мужчину непонятливый взгляд. Этот человек насмехается над ней?

Он принялся заливать ей в рот суп. Она закашлялась, когда показалось, что задыхается.

Мужчина быстро обтер суп с ее лица, и улыбнулся.

— Хорошо, что ты пришла в себя. А то все без сознания и без сознания. Уже почти двое суток…

Двое суток? Прошло два дня как она без сознания? Почему же он до сих пор не отвез ее в больницу? Кто он вообще такой?

Мужчина продолжал вливать суп в рот Елены.

— Я удивлен, что ты не можешь говорить. Я все мечтал, что поговорю с тобой когда-нибудь. Ну что ж, нет, так нет…

Он встал, убрал с ее груди подстилку, еще раз обтер ее рот, и потянулся за другой ампулой и шприцем.

— Ты слишком слаба, — ответил он на ее вопросительный взгляд, — и потом, я должен вправить твои руки. Не хватало тебе умереть со сломанными руками…

Умереть? Ее глаза были по-прежнему прикрыты, и человек вряд ли мог разглядеть в них панику, которая охватила Елену. Он сказал умереть?!

Мужчина убрал шприц, и Семенова поняла, что лекарство он все же вколол. Свет стал медленно меркнуть. Она не заметила, как отключилась.

Резкий запах гари заставил ее веки медленно распахнуться. Вместе с сознанием пришла боль. Чудовищная боль. Она казалась сильнее и яростнее, чем в первый раз.

За окном стоял полумрак. Что это? Вечер? Утро? Или просто пасмурная погода?

Ее это не волновало. От боли ей хотелось выть, что она и сделала. Но обожженное горячим супом горло выдало тихий стон.

Сквозь входную дверь начал сочиться густой дым. И женщина испуганно заморгала, медленно понимая, что у ее пленителя что-то горит.

— Твою мать! — послышался его хриплый, злой голос за дверью, потом какой-то грохот, и через секунду шелест огнетушителя.

Лена боялась. Она панически боялась этого человека, но могла только мычать что-то невразумительное, как какое-то животное…

Дверь резко распахнулась. Лена сделала вид, что спит.

— А, все дрыхнешь! — злобно кинул он Семеновой, и прошел вдоль комнаты, отыскал что-то за левой прикроватной тумбочкой, и вновь покинул комнату, захлопнув за собой дверь.

Лена осторожно осмотрелась. Тупая, пульсирующая боль где-то внизу, наверное, это остаток ее ноги. На лбу выступили бисеринки пота.

Комната как комната, подумалось ей. Деревянные стены и пол, маленькие окна с кружевными занавесками, в центре комнаты большая двуспальная кровать, прямо напротив входной двери. Две прикроватные тумбочки, на каждой стоит элегантный и дорогой ночник. Справа, в углу стоит высокий платяной шкаф. Слева мягкое глубокое кресло, и журнальный столик. На столике небрежно брошен глянцевый журнал, с ярким заголовком. Лена присмотрелась.

«Разбой по-семеновски! Знаменитый художник стал жертвой ярости Семеновых!»