Семь кедровых орешков. Пустышка

— Император не хочет со мной разговаривать, — тихо прошептала несчастная женщина и заплакала, закрыв ладошками лицо, снова присев в кресло.

Мадлен растерялась, не зная, как помочь такому откровенному горю, поднесла плачущей женщине стакан воды. Некоторое время ждала, когда всхлипывания прекратятся.

— Выпейте, госпожа Торес. Успокойтесь.

Неожиданно в кабинет директора ворвался взъерошенный и сердитый Никас.

— Мамочка! Не плачь! Ты у меня самая хорошая! — мальчик обнял мать и снизу вверх свирепо уставился на Мадлен. — Вы ничего не знаете о маме! Я никому не позволю ее обижать! Даже вам! Она у меня самая хорошая!

— Ник, ты опять подслушивал в том коридоре? — сурово спросила нахмуренная и расстроенная Мадлен. — Я уже предупреждала тебя...

— Да! — вызывающе закричал ребёнок. — Подслушивал! И все слышал! Все, что вы сказали маме! Я уеду с ней! Больше не хочу здесь находиться!

Катрина, наконец, подняла лицо и посмотрела на  Ника,  обняла сына, крепко прижав его к себе. 

— Мой маленький защитник, — нежно прошептала она со слезами на глазах. — Не кричи на директора Роннигус — ты ещё слишком мал. Госпожа Мадлен во всем права, мой хороший, просто от этого мне ещё тяжелее.

— Но ты же не такая, мама! Я знаю! Ты у меня самая лучшая!

Катрина молча смотрела на сына, понимая, какая она все это время была дура — оставила ребенка в приюте, пусть и самом лучшем приюте империи, но все равно практически отказалась от него, от своего замечательного сына Эндрю-Никаса.

— Я буду бороться за Олию, — твёрдо произнесла она Никасу. — Я поговорю с императором и буду умолять его, пока он не сжалится надо мной. А потом мы втроём уедем далеко-далеко и начнём все сначала. Ты поедешь со мной? 

— Да! Ты, я и Олия! Мы правда будем вместе? Всегда? — взгляд ребёнка был недоверчивый, но полный надежды.

—  Я сделаю все, что от меня зависит, — ещё тверже пообещала Катрина, неожиданно поняв, что действительно готова на все ради детей. — И даже невозможное.

— И тогда мы уедем далеко и, может быть, найдём Елю. Она убежала, мама, и бродит где-то совершенно одна, понимаешь? — Ник с тревогой заглядывал в лицо матери. — Ее нужно найти, пока она не попала в беду.

Сестра Мадлен вдруг поняла, что у неё на глазах давно выступили слезы, и она совершенно не знает, что ей делать.

— Конечно, найдём, — пообещала Катрина, встретившись растерянным вопросительным взглядом с красными от слез глазами госпожи Роннигус. 

Как они найдут эту сбежавшую девушку?

 

 

 

Глава 44

— Лена! Куда ты полезла?!

— Не-е-ет!! — вскрикнула Лена и сорвалась с тонкой ветки макушки высоченного, наверное, метров тридцать высотой, дерева.  — Кирста-а-а!!

Девушка падала вниз с огромной скоростью и зажмурила от страха глаза, поэтому не уловила тот момент, когда Кирста подлетела и ловко подхватила ее сильными когтистыми лапами.

— Вот ты чудо в перьях, — облегченно выдохнула Кирста. — Ещё чуть-чуть и я бы не успела, — возмущённо заявила она.

Лена широко распахнула глаза и не менее возмущённо уставилась на молоденькую Фурию в ее очень даже хитрые и наглые глаза-ямы.

— Это я-то чудо в перьях?! — рассмеялась Лена ей в лицо. — Поэтому  тебя мама именно так называет?! И что, значит, «не успела»?! 

— Я отвлеклась на белку, — с хитрой улыбкой призналась шестнадцатилетняя Кирста, — ты бы видела, какая она была миленькая, какие ушки, какой пушистый хвостик... ну, и чуть не пропустила твой невероятно ловкий прыжок! — она насмешливо фыркнула.

— Вообще-то я падала, — возмутилась Лена. 

— Вообще-то я пошутила, — также возмущённо заявила молоденькая Фурия.

Дальше на весь заповедный лес раздался дружный смех человеческой девушки и молодой Фурии.

Кирста приземлилась с Леной, и обе сразу же повалились на молодую зелёную травку, покрывавшую еще прохладную по-весеннему землю. 

Кирста сложила крылья и легла прямо на них, а Лена устроилась рядышком — костюм на ней был тёплый, непромокаемый, очень удобный, хоть и порвался в нескольких местах о ветки.

Девушки рассматривали проплывающие облака в малюсеньком окошечке, оставленном высокими макушками деревьев.

— Мадлен сказала недавно, что скоро заберёт тебя, ты вернёшься в Ровению и поедешь в школу целительниц, — вдруг грустно произнесла Кирста. — Потому что тебе исполнилось восемнадцать. А я так не хочу, чтобы ты уезжала.

— Я тоже не хочу уезжать, Кирста, но я же не могу навсегда остаться в Земле Фурий.

— Почему это? — повернулась на бок Фурия и положила голову на когтистую лапу. — Ты понравилась прабабушке — значит, она разрешит тебе остаться.

Лена скептически скосилась на подругу.

— Ты считаешь это называется «понравилась»? По- моему, она меня еле терпит.

— Ну, для прабабки это и есть «понравилась», — весело хмыкнула Кирста, а Лена фыркнула в ответ.

— Ты же обычный человек — как она должна к тебе относиться? — Фурия внимательно смотрела на подругу.

— Ты опять за своё?! — возмутилась Лена, тоже поворачиваясь на бок и поудобней устраивая голову на согнутой руке.