Семь кедровых орешков. Смертница

— Наконец-то. Я заждался, — сдержанно произнёс и внимательным взглядом осмотрел мужчину, который впервые за несколько лет объявился, и чья на редкость неприятная внешность сильно удивила — она не только отталкивала, но и вызывала неприязнь. 

— Удивлены чем-то? — холодно поинтересовался незнакомец, улыбнувшись узкими бледными губами  змеиной улыбкой, не затронувшей рыбьи выпуклые глаза, также сканирующе рассматривающие полицейского.

— Тем, что решили показаться, — не стал юлить Роннигус, отмечая худое неспортивное тело, узкие плечи, тонкую шею, худые руки с почти девичьими пальцами. 

— Пора уже, — как-то странно ответил мужчина, усмехнувшись своим мыслям, холодно наблюдая за полицейским.

— Как вы обошли защиту номера? — вдруг удивился Роннигус, снова подозрительно ощупывая взглядом  таинственного незнакомца.

— Легко. Я знаю нюансы вашей защиты. 

Диннар нахмурился. Ему не понравилась эта информация. И совершенно не нравился гость.

— Почему я? Почему вы выбрали меня для информирования?  — задал Диннар давно волновавший и не дающий покоя вопрос.  

—  Уверен в вашей лояльности к неодарённым. В вашей преданности делу полиции, адекватности и сообразительности, — спокойно и очень серьезно  ответил гость.  

— Разве мы знакомы? — все же он вызывал огромное подозрение .

— Это не обязательно. Я все о вас знаю — этого достаточно, — бесцветным тоном ответил незнакомец.

— А я о вас ничего.

— Вам и не нужно, — сухо ответил тот.

Здесь Диннар был не согласен, но спорить не стал.

— У меня накопилось очень много вопросов, — осторожно произнёс.

— Я готов ответить на все, — удивил гость ответом.

— Как мне обращаться к вам?

— Друг.

Здесь тоже можно было поспорить, но Диннар снова промолчал. Друг? У него больше нет друзей. И уж тем более другом не был и не станет этот неприятный субъект.

—  Тогда последний вопрос, — Диннар напрягся. — Что было указано вами в предпоследней записке? — он сжал пистолет, готовый мгновенно вскинуть его и пристрелить мужчину.

Гость с точностью воспроизвёл текст. А потом текст последней записки и даже первой. 

Роннигус почувствовал невольное облегчение — это действительно был таинственный доброжелатель из ордена «невидимок».

— Ром, виски, бренди? — предложил гостеприимно и с некоторым воодушевлением. 

— Ром, — без сомнений произнёс Друг, откладывая листовки в сторону и немного тяжело вставая с кресла.

— Закуски? — Диннар надеялся на долгую содержательную беседу.

— Лучше пусть никто не знает и не подозревает о моем присутствии, — отказался новый Друг.  

Следующие несколько часов мужчины провели за интереснейшей беседой. 

 

Глава 7

Мадлен выехала за Елей сразу же после разговора с Диннаром, только прихватила с собой пару воспитанников, которые родом с Юга, и чьи родители попросили привезти их чада домой на летние каникулы.

Мадлен на своём мобиле сделала пару довольно больших крюков к поместьям родителей детей из приюта, Елению же оставляла в гостиницах по пути следования на несколько часов, чтобы не ругаться с той всю дорогу, и чтобы у детей не было повода дома посплетничать на их счет.

В последнее время Мадлен стала воспринимать Елению совсем как дочь, и ее поведение, в результате которого она могла серьезно пострадать, очень расстроило и разозлило ее. Узнав от Диннара, что произошло, она испугалась и поняла, что может потерять ее, как когда-то Мартина. Это понимание настолько выбило из колеи, что держать гнев в себе не получалось, и она постоянно цеплялась к Елении. 

Мадлен итак постоянно переживала из-за неё весь последний год. И днём, и ночью думала о девочке, как она там в этом суровом университете, поела или нет, не заболела ли, не обижают ли. Знала, что надоедала Еле своими звонками и письмами, но иначе уже не могла. Еления, ничего не подозревая и незаметно для себя самой и Мадлен, пробралась в самую глубину души и сердца одинокой фурии.

Наконец, выполнив все запланированное, они отправились в земли Бердайн Огдэн. По пути в одном маленьком южном городке стали  свидетелями листовочного снегопада, устроенного "невидимками". 

Небольшой мобиль медленно продвигался сквозь толпы людей, собирающихся прямо на дороге, читающих листовки и взволнованно переговаривающихся.

Одни бледнели, другие злились, третьи ругались. На лицах людей мелькало множество разнообразных выражений: растерянные и испуганные, иногда — злорадные.

Еления вышла из мобиля и подобрала несколько листовок, которые Мадлен с отвращением и возмущением прочитала. Еля с пониманием заметила, как хищно заострились черты красивого лица, как сурово поджались губы. Она и сама почувствовала гнев.

— Уроды, — процедила сквозь зубы Мадлен. — Какие же уроды и сволочи! — она нервно смяла листовки в кулаке. — Надо быстрее выезжать отсюда. Надеюсь, полиция готова ко всему.