Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

И все в беседке били ритмически в ладони, поддерживая пение. И Офонас, подобный всем, ушёл в это пение длящееся и пропадал в его переплетениях, в чащах, лианах и деревах, раскидистых деревах звонких поющихся слов... Тогда он стал понимать, разбирать, ведать все хундустанские наречия; звонким пением Дарии-биби они влились во всё существо Офонаса, пронизали Офонаса, пронзили; и они заполонили его рассудок и чуянье!..

Пела Дария-биби. И Офонасу чудилось, будто она обращается словами своего пения лишь к нему одному. Он уже и не мог разглядеть её, она кружилась перед ним одним и будто взлетала, подобная пёстрой птице, птице-деве с человеческим ликом. Но и лик её был смутен, сиял, исчезал, дробился в зрении Офонаса, в глазах его светло-карих... Кружилось пёстрое, и слова летели, налетали, забирали в полон...

Весь Божий мир, мой брат, ночная тьма сокрыла.У ложа своего ты полог опусти!Забудь про слёзы, сном скорей забудься сладким,Подобно мне, покойно, мирно ты засни.Но если наших дней нелепицы пустыеТомят тебя и сказки хочешь, чтоб заснуть,Ко мне ступай! Я много сказок знаюИ много песен славных в уме своём храню.

Ты в ухо сердца вдень жемчужины такие,Ты слушай сердцем песни звонкие мои.Стал ныне на копьё похож калам искусный,Длинны и широки сказания мои.Весь мир я покорю отвагою своею,Я выдумку одну с другой соединю.Невесте в сказке дам я украшенье духа,Друзьям моим казну богатую дарю.Ступай же, эту ночь в покое проведи ты,Покой и счастье сказка принесёт тебе.Послушай же, тебе поведаю я сказки,

Жемчужинами ухо ты своё укрась!О бдении совсем забыло наше время,И бодрости теперь не сыщешь на земле.Да, сон — наш мир! Итак, вставай скорее, спящий,И бодрости одежды на себя накинь!Кто бодрствует, того всегда гнетут заботы,Хотя бы этот миг ты сладко подремли.Есть гребень у меня для чёрных кудрей ночи,Я сказками тебе навею сладкий сон.Моих рассказов цепь увлечь способна сердце,Подобных им, мой брат, не много ты найдёшь!

Безумие когда моим владело сердцем,Я сказкам предавалась ночи напролёт.И если тот, кому расскажут эти сказки,Безумной назовёт меня, он будет прав!Себе в подруги сказку в этой жизни избрала я,О сказках сказку долгую сложила я одна!Пусть мудрые умы, владевшие словами,Немало дивных сказок передали нам,Но нет, никто не знал таких словесных ожерелий,Никто не пел, не вёл речей таких, как я веду.Мой брат, тебе поведаю я эти сказки,

Слагая их, я не смыкала глаз моих ночами!..[100]

Дария завершила песню-сказ и замерла, уронив с размаха руки. Она улыбалась счастливо, но её чёрные светлые глаза будто не видели никого кругом... Офонас чувствовал головокружение... Один миг продлилась тишина. И вдруг один из разбойников крикнул:

   — Лиф!.. Лиф!..

И все громко подхватили:

   — Лиф!.. Лиф...

   — Лиф!.. Лиф!..

   — Лиф!.. Лиф!.. Лиф!..

Офонас не знал, зачем они кричат, но среди всеобщих криков ему и самому хотелось кричать, выкрикивать:

   — Лиф!.. Лиф!..

Дария-биби понимала смысл этих криков. Она вновь вскинула округло руки над головой, убранной цветами, и покачивала, словно гибкой аркой, сцеплением тонких рук. Плечи её легко двигались, ходили, а всё её тело в прекрасной одежде легко и нежно колебалось, подобно тонкому древесному стволу под ветром лёгким... Дария-биби снова запела, сопровождаемая весёлой игрой музыкантов. Теперь звонче и яснее других инструментов звучали флейты и тамбуры...