Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

И тотчас раздались крики:

   — Да живёт наш предводитель Мубарак!

   — Да здравствует Мубарак долгие и счастливые годы!

   — Да продлит Аллах годы благородного Мубарака!

   — Да живёт долгие годы щедрый Мубарак!..

Офонас и прежде, в Твери ещё, разное видывал. И походы воинские, и казни. Но всегда он бывал жалким зрителем или возможной жертвой; всегда боялся за свою жалкую жизнь. Лишь ныне он сделался полноправным участником военного похода. Более того, он — причина этого похода. Ведь ничего бы не произошло, если бы у Юсуфа не отняли коня! А может быть, и произошло бы! Может, конь Гарип — всего лишь повод; а не увёл бы Лал Сингх коня, другое случилось бы для возможности похода... Но и не стоило раздумывать!..

Пехотинцы Лал Сингха окружили дворец, защищая подступы к этому большому строению. Всадники Мубарака разделились. Одни принялись теснить воинов Лал Сингха; другие пробежали назад и уже карабкались на стены.

Если бы пехотинцев было множество, они, без сомнения, сумели бы справиться с всадниками, окружив коней, налетев множеством и убивая коней, стаскивая всадников с седел, работая ножами и не покладая рук. На место одного убитого пехотинца вставали бы десять живых. Но Лал Сингх не имел такого множества пехотинцев. Часть всадников Мубарака вытеснила воинов Лал Сингха от ворот дворца и смяла конной атакой. Наконец воины Мубарака разбили ворота камнями, потому что створки ворот были сделаны из дерева.

   — Берите живым Лал Сингха! — кричал Мубарак. — Берите его живым!..

Мубарак совершенно не боялся смерти и направлял своего коня туда, где кипела битва. Юсуф решился следовать за предводителем разбойников. «Храброго сохраняет Бог!» — подумалось. И с изумлением Офонас понял, что подумал хундустанскими словами. Он хотел перекреститься, но рука его не поднималась, и душа отказывалась от движений пальцев и руки, привычных с детства... Юсуф принялся глядеть зорко. Теперь он спокойно примечал воинов Лал Сингха и замахивался саблей. Офонас не владел искусством битвенным, но ему показалось, что одного из людей Лал Сингха ему всё же удалось срубить... А где-то, на самом донышке... памяти?., рассудка?., смутно зародилась мысль: зачем? Зачем он бьётся здесь? Зачем убил человека неведомого вовсе? Неужели только ради коня?.. А если бы ему довелось биться с московитами за тверитян? Офонас понимал: тогда бы и в мысли не вступило въедливое «зачем?»... Отчего так? Оттого, что там, в Твери, он жил с рождения своего и выбирать, какою жизнью жить, не мог; жил как жилось!.. А вот ведь попал Офонас в другой мир, и мысли пришли небывалые, и глядит по-другому... Эх, мысли — погибель для воина!.. Тонкая стрела вонзилась в ногу.

   — Коня — прочь от боя! — крикнул Юсуфу Мубарак.

Боль не такая сильная сделалась, но чувствовалось кровотечение. Мубарак ухнул громко, отгоняя Юсуфова коня, и тотчас конь помчался прочь от дворца, унося всадника.

Офонас отъехал на довольное расстояние, понудил коня ехать медленнее. Добрался до ближайшего из глинобитных домов, слез с седла и заковылял к двери. Сел на пороге, оторвал полосу ткани от рубахи и перетянул, перевязал ногу, прежде вытянув стрелу...

«Мубарак победит, — подумал. — Воины Лал Сингха станут разбегаться. А я торчу здесь, на пороге, будто щит, нарочно накреплённый для упражнения в стрельбе!..»

Попытался взобраться на коня, но раненая нога не давала. Огляделся, приметил коновязь и привязал коня. Затем вошёл в дом. Это, может, и неразумно было; ведь внутри мог и оставаться кто-нибудь из жителей, прятаться... Но внутри не оказалось никого, и Офонас уселся на полу, вытянув раненую ногу. Увидел сундук с раскрытой крышкой, на полу глинобитном разбросаны были подле сундука тряпки скомканные — одежда бедная. Офонас прислушивался чутко. Битвенный шум доносился. «Эх! — думал. — Ежели сюда кто заскочит, пропал я навеки...»

Нога болела, повязка набухла кровью. А вдруг стрела отравленная?.. Офонас держал саблю в руках. «А пусть заскочит кто, я и отобьюсь!..»

Пождал ещё, пождал, слушал тихо и чутко. У него слух сделался острый, досетливый, понятливый... Шум, гул, гомон голосовой доносился. Но это победно шумели, победно гомонили. Кто победил? Офонас не имел сомнений. Только Мубарак и люди Мубарака могли победить! Сидеть, словно крот в норе, незачем было. Надобно было подниматься и идти. Офонас доковылял до коновязи, отвязал коня, взял за повод и похромал к дворцу.

Покамест дотащился, набежали воины Мубарака, двое, искали Юсуфа. Когда увидали, помогли забраться в седло.

На площади дворцовой уж началось самое последнее. Таскали ворохами богатую добычу, грузили на повозки, запрягали быков... Женщин и мужчин со связанными руками теснили, чтобы после вести вслед за повозками гружёными. Мёртвые лежали кучами, земля утоптанная пропиталась кровью. Сам дворец Офонас теперь мог разглядеть хорошо. Не показался ему красивым этот дворец. Две башни низкие, с кровлями в виде куполов, стены невысокие зубчатые...