Семь смертей Эвелины Хардкасл

Он уже прошел чуть дальше комнаты и при звуке моего голоса вздрагивает, хватается за грудь:

– Аккуратнее, молодой человек, сердце у меня уже не то. Что ж, цербер уснул и проспит весь день. Я доложу о его состоянии мистеру Стэнуину, а вы тем временем спрячьтесь куда-нибудь, чтобы он вас не нашел. Например, в Аргентине. Удачи вам.

Он вытягивается в струнку, отдает мне честь. Я делаю то же самое. Он снова хлопает меня по плечу и шагает по коридору, фальшиво насвистывая.

По-моему, он чрезвычайно доволен собой, но я прятаться не собираюсь. Пока Стэнуин занят разговорами, надо отыскать среди его бумаг письмо Эвелины.

Пересекаю приемную, куда еще недавно меня не впустил телохранитель Стэнуина, распахиваю дверь в спальню шантажиста. Здесь царит запустение, половицы прикрыты ветхим ковром, железная кровать придвинута к стене. В камине слабо тлеют угли, припорошенные золой, на прикроватной тумбочке лежат две потрепанные книги. Спящий телохранитель раскинулся на кровати, как марионетка с оборванными веревочками. На лице у него повязка, он громко храпит, пальцы во сне дергаются. По-моему, ему снится моя шея.

Напряженно прислушиваясь, не возвращается ли Стэнуин, я быстро открываю платяной шкаф, роюсь в карманах пиджаков и брюк, но нахожу только шарики нафталина и хлопья пыли. В сундуке тоже нет никаких сугубо личных вещей, – судя по всему, его владелец несентиментален.

С досадой смотрю на часы.

Я провел здесь слишком много времени, но Дарби так просто не остановишь. Ему известно искусство обмана. Ему знакомы и люди, подобные Стэнуину, и секреты, которые они хранят. Шантажисту доступны самые роскошные апартаменты в особняке, но он предпочитает жить среди развалин. Он опаслив и очень умен. В окружении врагов он не станет держать при себе компрометирующие материалы.

Письмо где-то здесь. Оно надежно спрятано.

Смотрю на тлеющие угли в камине. Странно, ведь в спальне очень холодно. Опускаюсь на колени, засовываю руку в дымоход, нащупываю небольшой выступ, на котором что-то лежит. Блокнот. Вытаскиваю его из дымохода. Это черная записная книжка в потертом переплете. Стэнуин сознательно избегает жаркого огня, чтобы не спалить свое сокровище.

Перелистываю обтрепанные страницы, покрытые столбиками дат – самые ранние девятнадцатилетней давности – и какими-то непонятными закорючками вместо слов.

Похоже, это шифр.

Между двумя последними страницами заложено письмо Эвелины.

Дорогая Эвелина!

Мистер Стэнуин рассказал мне о Ваших затруднениях, и я вполне понимаю Вашу озабоченность. Поведение Вашей матери внушает опасения, так что Вы правы, принимая меры предосторожности против ее дальнейших действий. Я готова предложить Вам свою помощь, но одних заверений мистера Стэнуина недостаточно. Хотелось бы получить свидетельство Вашего непосредственного участия. На фотографиях светской хроники у Вас на руке фамильный перстень с выгравированной на нем крепостью. Пришлите мне этот перстень, дабы подтвердить серьезность Ваших намерений.

С уважением,

Фелисити Мэддокс.

Судя по всему, Эвелина решила действовать с умом и не покоряться судьбе. Она заручилась помощью некой особы по имени Фелисити Мэддокс. Описание перстня с крепостью напоминает мне об изображении на записке. Значит, предостережение «Держитесь подальше от Миллисент Дарби» сделано Фелисити.

Телохранитель продолжает храпеть.

Никаких других сведений в письме не содержится. Я возвращаю его в блокнот и засовываю в карман.

– Хитрость – божья милость, – шепчу я, выходя из комнаты.

– Золотые слова, – звучит у меня за спиной.

Внезапная боль раскалывает голову, и я без чувств валюсь на пол.

27

День второй (продолжение)

Отхаркиваю кровь, алые капли окропляют подушку. Я снова в обличье дворецкого. Резко поднимаю голову, и боль пронзает все тело. В кресле Анны сидит Чумной Лекарь, закинув ногу на ногу; он тихонько постукивает пальцами по цилиндру у себя на коленях, останавливается, заметив, что я прихожу в себя.

– С возвращением, мистер Слоун, – произносит он; маска приглушает его слова.