Семь смертей майора Казанцева

По дороге я сконтачился со Звеньевым и проинформировал его о неожиданном обороте. Думаю, я его не слишком обрадовал. Во-первых, становилось очевидным, что Поиск превращается в кровавую баню, которая неизвестно до чего доведет. Во-вторых, ему прибавилось куча проблем. А именно – шесть трупов в подмосковном поселке и необходимость сделать все, чтобы моя личина не фигурировала в материалах дела.

Не в первый раз ему утрясать такие вопросы. Спишутся тела на бандитскую разборку. У Звеньевого наверняка есть, кого подсунуть на роль жертвенного агнца. Да вон хотя бы того хмыря, который витает в нирване между сиденьями.

А что, годная версия. Кровавый передел власти внутри банды. Главарь положил подчиненных, решивших сместить его с начальственного кресла. А потом застрелился сам. Или был убит доблестным сотрудниками УНП – Управления по нейтрализации преступных формирований МВД России. Звеньевому такое провернуть раз плюнуть.

Только сначала мы пленного хорошенько, с толком и расстановкой допросим. Узнаем, чего это он сразу на меня коршуном кинулся. И где сейчас Писатель.

Леший с оперативниками на двух машинах ГОП ждал меня на Северо-востоке Москвы. В промзоне, где юркие экскаваторы ударно сносили остатки московской промышленности, расчищая место под очередной жилой комплекс.

«Гопники» без особого почтения кинули в миниваген «Тойота» очнувшегося от толчка и привычно заскулившего пленного. Оперативник взял у меня ключи, сел в мою машину. И она, урча мотором, поехала куда-то – на разборку или ликвидацию. Предварительно оттуда извлекут всю хитрую охранную и контрольную аппаратуру, которая делала эту тачку недосягаемой для воров и угонщиков. Сейчас это не транспорт, а вещественное доказательство. Жалко, привык я к моему «Рено», который верно служил мне полтора года.

В качестве ответного шага доброй воли я получил ключи от белого невзрачного «Жигуля». Замена неравноценная, но даренному коню в зубы не смотрят.

– Языка на вторую базу, – велел я Лешему. – И Эскулапа ему. Чтобы скотина не сдохла, не дав нам интервью.

Потом обернулся к Иве, которая так и застыла в стороне, безмолвно и бездвижно. Прям статуя из Петродворца.

– Ива, садитесь в машину, – я махнул рукой в сторону «Жигулей».

Она послушно устроилась на переднем сиденье. А я с кряхтеньем уселся за руль надежной, но не слишком комфортабельной отечественной машины.

«Гопники» ребята тактичные. Даже водительское кресло так отодвинули под мой рост, чтобы удобнее было.

В бардачке лежал листок с надписью. На нем был аккуратно выведен авторучкой адрес. И больше ничего. Но и так все понятно.

– Ива, вы жить хотите? – спросил я без церемоний.

Она только кивнула.

– Тогда вам придется переждать бурю в укромном местечке. Если вы появитесь в привычных местах обитания, то это будет ваш последний день. Согласны?

Она снова кивнула.

Эх, люблю вот таких понятливых, хотя и странных женщин…

Глава 17

Застава номер три, в просторечии «трешка», зарылась в землю в бомбоубежище на территории законсервированной картонной фабрики на окраине Москвы. Каким-то образом его вывели из числа действующих объектов гражданской обороны. И когда власти, в связи с очередным обострением отношений с Западом, принялись спешно восстанавливать противоатомные укрытия, изгонять из них склады китайской контрабанды и притоны наркоманов, «трешку» просто не заметили. Ее как бы отныне и не существовало в природе.

Но она была. Это одна из наших опорных точек, использовавшаяся для всяких, по большей части, грубо попирающих закон дел. Там была предусмотрена хитроумная система обороны от чужаков, а также пути эвакуации через проходящие рядом и крайне запутанные подземные коммуникации.

На «трешку» я прибыл часа через три. Перед этим обустроил на оперативной квартире Иву. Оставил ее на попечение группы поддержки – мало ли что. Она уже вплетена в ритм Поиска и наверняка еще пригодится. Да и бросать людей, попавших в смертельно-опасное положение из-за наших действий, не в правилах «Фрактала».

Как я и рассчитывал, за это время пленного немного привели в себя. Наскоро подлечили рану. И подготовили к откровенной беседе.

«Обезьян», имени которого по причине отсутствия документов я не представлял, сидел на привинченном к полу табурете в пустой просторной комнате с низким потолком и плафоном на стене, светящимся мертвенно-бледным светом. Нога его была перевязана, а руки свободны от наручников.

Мне не впервой потрошить клиента на предмет важной тактической информации. Изощряться и оригинальничать я не стал. Начал разговор устало-снисходительно, с простого вопроса:

– Ты чьих будешь, убогий?

– За метлой-то следи, – вызывающе по блатному протянул уже осмелевший уголовник, видя, что обращаются с ним терпимо.