Семь смертных грехов. Роман-хроника. Крушение. Книга вторая.

— В качестве самооправдания позволю себе донести о некоторых успехах, имевших место по разработке линии активного проникновения, возможных связей, пропагандистов, денег и агитационной литературы. Разрешите?

— Прошу, — отозвался фон Перлоф, думая о французе, Прокудише и самозванном есауле. Он, конечно, сразу вспомнил встречу с французом в «Жокей-клубе». Тогда француз не возбудил подозрений. Был излишне развязен, неприятен, пожалуй, нарывался на дерзость, лез напористо на конфликт, но не переигрывал: торговец, такому в Константинополе все можно. И поэтому Перлоф не обратил на него внимания... А вот теперь они столкнулись с Прокудишем. Столкнулись или встретились? А если встретились? Это необходимо проверить.

— Покорнейше докладываю: мною внедрены в среду портовых грузчиков два верных человека из унтер-офицеров, знающих дело сыска. Они прошли акклиматизацию и работают по наблюдению за пароходами, прибывающими из Одессы и Батума. Сегодня должен стать под срочную разгрузку «Франц Фердинанд». На нем ожидается прибытие крупных сумм, которые везут подозрительные личности. Каковы будут распоряжения?

— Передайте данные на них нашим доблестным союзникам, — Перлофа все еще не оставляла мысль о французе и его связях. Он с трудом заставил себя переключиться и добавил, загораясь новой идеей: — Хотя нет! Возьмем сами. Я, правда, сомневаюсь, что эти спекулянты везут деньги в саквояжах и так просто отдадут их вам, но если удастся захватить хоть одного из них — это уже достижение. Возможно, он и приведет нас куда-нибудь... Кстати, Прокудиша с сегодняшнего дня вы будете охранять лично. И чтоб, не дай бог, его опять никто не ударил. Договорились? — Перлоф встал.

— Так точно! — встал и Издетский.

— Садитесь, ротмистр. Остается еще линия: Венделовский — Дузик. По-прежнему весьма темная, но перспективная. Где эта девка-заложница? Кто она? Где вы ее прячете и можно ли с ее помощью перепроверить поручика после поездки? Что их связывает?

— Некая Кэт. Тертая девочка... Я, можно сказать, ее с панели взял. Она проговорилась, что из военной семьи. Я сказал, что служил в Корниловской дивизии.

— В ОСВАГе, ротмистр, в ОСВАГе. Зачем обманывать девочек.

— Но я действительно служил в строю, — обиделся Издетский.

— Да оставьте! Какое значение это имеет?

— В Корниловской дивизии, как оказалось, служил и ее старший брат. Девочка раскололась.

— А кто брат?

— О-ооо! Высокого рода! Его я знал лично. Командовал полком. Я проверял — его тяжело ранило при отступлении. Наверное, умер. Маловероятно — попал в плен.

— Фамилия его, фамилия?!

— Князь Белопольский, господин генерал.

— Виктор Николаевич?

— Так точно.

Фон Перлоф в замешательстве потер высокий с залысинами лоб. Задумался. Сказал тоном, безжалостно унижающим Издетского:

— Выводите Белопольскую из игры. Немедленно! И чтоб не позднее чем через час она была здесь. Я сам займусь ею. Вам, надеюсь, ясно? — И милостивее закончил: — У нас главное — Баранов и француз. И круглосуточное наружное наблюдение за ними, круглосуточное, ротмистр.

Фон Перлоф был дядей Ксении — сводным братом ее матери. И он почувствовал вдруг, что обязан вмешаться в судьбу бедной девушки, заверченной, судя по всему, потоком страшных событий.

«Господину ротмистру Издетскому.

Докладываю, что человек, именующий себя есаулом Барановым, он же Хольц, коренастый, рыжеватый, одно плечо выше другого, лет под 30, вышел в 9.12 из здания посольства в направлении улицы Пера. Часто проверяя, нет ли «хвоста», останавливался у витрин, переходил со стороны на сторону, купил утреннюю газету у турчонка, но читать не стал, засунув в правый карман сложенную вчетверо. В 10.20 нанял извозчика, доехал до Галатского моста, старался затеряться в толпе. В 11.50 обедал в русском ресторане «Уголок». Поспешно выйдя из «Уголка», вскочил на извозчика, поехал на городской базар, где вышел из-под наблюдения в 12.27».

То, что вы неделю не можете найти этого Баранова, убеждает меня в том, что встреча в «Токатлиаие» не была случайной, — сказал фон Перлоф, вытирая платком лицо и невыносимо страдая от жары.

— Мы найдем его! — горячо воскликнул Издетский.

— Нет, ротмистр. Оставьте: его уже нет в Константинополе. Они поняли, он на грани провала, может «засветить» других, и убрали его подальше. А что дает наблюдение за французом?

— Этот все время на виду, ведет роскошную жизнь: лучшие рестораны, высокие знакомства, «Жокей-клуб».

— Знаю, — буднично сказал фон Перлоф. — Вчера мы играли в преферанс. Он и проигрывает легко. А где его контора?

— У него нет конторы. Он представляет какой-то торговый дом или известную фирму, но не афиширует это. Коммерсант и коммерсант!