Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая

Марш — человек упрямый и честолюбивый — выступил с официальным заявлением: полиция на сегодняшний день не располагает абсолютно никакими приемлемыми версиями об исчезновении Миллера и Скоблина, однако энергичные поиски продолжаются. К Маршу и Рошу подключена группа наиболее опытных следователей. Нет сомнения, что в скором времени им удастся выйти на след преступников и обнаружить, наконец, пропавших генералов... Но пока, — и он это отлично понимал! — у Марша по-прежнему существовал лишь один шанс сделать хотя бы шаг на пути дознания — вновь провести допрос уже ненавистной ему Плевицкой, главного и, возможно, единственного участника происшедших событий. Все остальные русские и французы, допрошенные им в связи с этим делом, не дали ни одного намека, ни одной пусть самой пустяковой зацепки, которую можно было попытаться рассмотреть серьезно и попробовать размотать. Как сообщало из камеры «доверенное лицо» Марша (одна из воровок-француженок), Плевицкая в последние дни хандрила, почти не разговаривала, спала по много часов, укрывшись с головой котиковым манто. Разбуженная, отказывалась от еды, плакала и молилась. Марш понял, что продолжение контакта с подследственной обречено на провал, и принял решение повременить несколько дней. Вызвав несколько человек, уже допрошенных ранее, придирчиво сопоставил их показания, добившись признания от мецената Шульмана (Эпштейна, Шульца), что в последнее время тот действительно часто ссужал Скоблина деньгами. (Ранее незначительные суммы, о которых-де забыл.) Марш вновь засел за изучение прессы, надеясь на вороха неправдоподобных сенсаций, из столкновения откровенного вранья и полуправды выбрать хоть что-то. Толчок его мысли дала статья советского писателя Кольцова в «Правде» за № 269, которая внезапно высветила новую фигуру, мимо которой до сих пор проходило следствие. Этим новым человеком являлся известный генерал Фокк, имевший боевую биографию и хваставшийся, что ни разу в жизни он не отступил от своих принципов офицера императорской армии. По духу это был второй Туркул, старающийся ни в чем не уступать тому, первому, кого считал для себя образцом. Еще в 1930-м Фокк командовал артиллерией на Перекопе. Бежал за границу, прошел туретчину, Балканы. Стал активным ровсовцем при Кутепове, во время исчезновения которого, по некоторым косвенным уликам, вызывал у многих офицеров подозрения, которые время не разбило и не подтвердило.