Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

Народу собралось не так уж и мало. Полиция останавливает транспорт на улице Пустири. Впереди, среди пустырей и садов, примыкающее к железной дороге, И к сельское кладбище. Чугунные ворота распахиваются, процессия двигается по усыпанной гравием аллее к временному склепу... Плывут слова молитвы... Курится голубой дым ладана. Безутешна вдова. Мать Врангеля и его дети застыли как изваяния. Приютские девочки возлагают последний венок на свежую могилу...

Великий князь Николай Николаевич немедля откликается коротким приказом — так сказать, срочным распоряжением после смерти главнокомандующего: «РОВС подчиняю себе непосредственно. Начальникам отделов Союза предписываю сноситься со мной через начальника моей военной канцелярии... Председателем РОВСа назначается генерал-лейтенант Кутепов А.П...» Свято место не пустует. Впрочем, публикуется поразительно короткий второй приказ, прямо относящийся к смерти Врангеля: «Сегодня волею Божьей скончался горячо любимый и высокочтимый соратниками главнокомандующий Русской армией барон П. Н. Врангель. Глубоко скорбим вместе со всеми...»

Вскоре достоянием общественности становится еще одно официальное сообщение, связанное с усопшим: «С соизволения Его Величества короля Александра и благословения сербского Патриарха Дмитрия прах генерала Врангеля будет перевезен из Брюсселя в Белград, где будет покоиться, согласно воле покойного, в русском православном храме под сенью боевых знамен и штандартов. Создан комитет: в Париже под председательством генерала Шатилова, в Белграде — генерала Барбовича. Сооружена мраморная доска с надписью «Генерал Врангель». На боковой стене — резной киот с иконой Воскресения Христова. Перед образом — лампада. К киоту привинчена медная доска: «Образ сей сооружен русскими людьми в разсеянии сущими, в память погребения здесь до перенесения в родную землю главнокомандующего Русской армией генерала барона Петра Николаевича Врангеля.

Так закончился последний поход Врангеля.

По словам дальновидного генерала Экка, «бремя возглавления пало теперь на генерала Кутепова». Александр Павлович же высказался весьма недвусмысленно: «Нельзя нам превращаться в беженскую пыль. Надо помнить: Русь создавалась на костях русского офицерства... Помните о незабвенном генерале Врангеле. Вы знаете, как любил он русское офицерство, как вся мысль его, вплоть до смерти, была направлена к Русской армии». Сказано не слишком высоким слогом, но ведь известно: генерал-лейтенант Кутепов терпеть не мог словеса. Гораздо больше — смотрины и парады. К параду в Белграде по случаю перенесения праха Врангеля он готовился с большим удовольствием.

Специальным приказом Александр Павлович снова уведомлял всех «русских людей в разсеянии сущих», что перенесение праха генерала Врангеля (заслуги которого перечислялись) состоится шестого октября: «Прошу все воинские части и военные организации, входящие в состав РОВСа, ознаменовать 6 октября служением панихид... Я этот день буду в Белграде и лично возложу на гроб покойного венок от зарубежного российского Воинства».

...В одиннадцать утра перед зданием русского посольства в Белграде выстроились части бывшей армии Врангеля. Под звуки оркестра Кутепов, с полным осознанием своей исключительности и ответственности, упругим строевым шагом обошел фронт. Затем дал команду перестроиться и двигаться колонной к вокзалу. Здесь, на пристанционной площади, были построены части сербской армии, толпились русские делегация и просто зеваки.

Парад русских и сербских подразделений Кутепов принял вместе с военным министром Югославия генералом Хаджи чем. На перроне была совершена служба, после чего из вагона вынесли гроб с телом бывшего главнокомандующего. Оркестр грянул «Коль славен». Чуть-чуть поколебавшись, Александр Павлович одним из первых взялся за ножку гроба и подставил плечо, Следом — генералы Шатилов, Экк, Лампе и другие. Кутепов впереди — вышло естественно, просто и политически мудро: армия существует, вот она — преемственность ее вождей, смотрите все!

Гроб медленно несут к орудийному лафету.

Над вокзальной площадью появляется сербский военный самолет. Делает круг, снижается, сбрасывает венок от югославской делегации. Следя за ним, Кутепов сбивается с ноги, оступается. «Плохая примета, генерал», — будто слышит он чьи-то тихие слова. И тут же приказывает себе забыть их: показалось, безусловно показалось. Рядом никого не было, а слова словно прошептали в самое ухо...

Все больше венков. От короля сербов, хорватов я словенцев Александра I, от княгини Елены Петровны, Русской армии, отделов РОВСа, воинских частей. Несколько тысяч человек идут за гробом. Траурная процессия радует Кутепова: православный крест, национальные флаги, ордена, венки, что несут офицеры всех родов войск, делегации русских воинских контингентов, кадеты и скауты, представители высшего духовенства, оркестр и хоры. Проводят коня главнокомандующего («где только и нашли?»).