Семь способов засолки душ

— Мне кажется, что духи предков привели тебя не просто так.

Ника не хочет идти у него на поводу. Но, видимо, придется.

— Хорошо. Допустим, я здесь не просто так, а для того, чтобы не дать причинить зло. Та девушка, которую нашли в заброшке, вот каково ее родным? Она не должна была умирать, Андрей. И остальные тоже не должны. Они же сами себя наказывали постоянно, помнишь? И из-за чего? Из-за того, что пара мудаков возомнили себя богами?

Предатели будут страдать сильнее всех, повторял Дагаев. Те, кто доносит на братьев и сестер своих, кто выдает тайны наших ритуалов, кто мешает сиять другим, — эти нелюди будут умирать тысячи лет и не воссияют никогда. И бесы будут рвать их.

— Андрей, — говорит Ника, касаясь его пальцев. Те холодны, как будто давно остыли. Андрей моргает, смотрит на машины, светофор и УВД, пытается не слушать, это видно, но Ника ловит его взгляд. — Андрей, мне очень нужна твоя помощь.

выдох четвертый

— Я, блять, говорил следить за ней. Что непонятного?

Рома не знает, что ответить. Что тут скажешь? Он обосрался — хоть никому не обещал дежурить у ее подъезда сутки напролет. Ника уехала, не предупредив. Она была уверена, что отправила сообщение, он видел — она не врала, вот только сообщений отправленных не было. «Наверное, связь была дерьмо, какой-то сбой», — в итоге сказал Рома. Ника кивнула, хоть оба прекрасно знали, что это, конечно, сбой связи, но совсем другой.

И Роме, честно говоря, плевать.

Китаев ходит от угла дома к беседке, где курит Рома, и обратно. Они вышли поговорить полчаса назад, и все это время говорил один Китаев. На него Роме плевать тоже.

— Двадцать четыре часа в сутки, ты понял? Ноздря в ноздрю. Спи, блять, на ее диване, если понадобится. Она должна сидеть в квартире. Сейчас не нужно ей высовываться.

— Почему?

— Она пьет свои таблетки? — Китаев игнорирует его вопрос.

— Да, конечно, — врет Рома. Вот уж что он точно не будет контролировать. Нике самой виднее, что и когда пить, а он не медсестра.

— Я сутки в отделении провел, — продолжает Китаев, — перед каждым ссаным клоуном ползал. Чего тебе стоило ее запереть? Еще и шамана грохнули. Я его знал, нормальный мужик был. Кишки по всем стенам, просто больной пидор какой-то это сделал, у меня других слов нет. А эта разгуливает по чердакам. Рома, блять! Я понимаю, Светку схоронили, тебе не до того вообще. Мои соболезнования, кстати. Но ты хоть скажи: дядь Толь, не могу сейчас. И я, конечно, идиот, надо было попросить кого-нибудь еще.

Рома извиняется. Он просит не заменять его — Ника ему доверяет, а кто знает, как она отреагирует на чужого человека. Или же как человек со стороны отреагирует на нее, скажет какую-нибудь обидную глупость.

Из-за смерти шамана Рома не переживает. Он спрашивает, нужна ли помощь с договором «Мелонга», в чем там проблема. Китаев отнекивается.

— Ромео, ну зачем тебе это сейчас? — говорит он. — Я туда не особо лезу, попросил ребят договориться. Ты отдыхай пока.

На этом он не успокаивается и идет отчитывать Нику, хотя, по мнению Ромы, ей это нужно ей меньше всего. Мария Леонидовна, похоже, считает так же: Толя, ну она не виновата, что больна. Толя, ну они же сами, эти сумасшедшие, ты видел их? Может, и правда письма пишут, заманивают.

— Заманивают — чтобы что, Маша? — рявкает Китаев.

Мария Леонидовна разводит руками.

— Чтобы обратить на себя внимание. Поклонницы ее отца, ты же их видел.

Китаев отмахивается от жены и ее аргументов.

— Я еле тебя отмазал, ты хоть понимаешь? — обращается он к Нике. — Второй раз оказываешься рядом со жмуром.

Ника сидит и помешивает чай, смотрит неотрывно в чашку.

— Меня не от чего отмазывать, — говорит. — Я ничего не делала. Я…

— Открыла спам и по спаму нашла ебанутую метамфетаминщицу. И письмо не сохранилось. Ну и кто поверит, что это не ты ее подожгла?

— Кто угодно, имеющий мозги. Зачем бы мне это делать?

— А просто так! Потому что ты из дурки вышла! Потому что ты дочка Дагаева. Куда тебя несет? А если тебя выследят родственники девочек из «Сияния»?

Ника поднимает голову, смотрит на Китаева долго и бесстрастно.

— Странно, что вас это вдруг заволновало. Об этом вы не думали, когда привезли меня сюда? Мама, почему вам не мажут говном дверь? Просто любопытно.

— Потому что она не высовывается лишний раз, — отвечает за Марию Леонидовну Китаев.

А Мария Леонидовна ведет себя, будто на семейном ужине: накладывает Роме еще картошки и твердит, что сейчас кто только не ходит к шаманам, гадания на таро, снятие порчи, астрологи — это же все безобидно. Иногда мне кажется, что люди не замечают собственных путей к спасению, говорит она, ты ешь, Ромочка, ешь.

На этом Рома не выдерживает и снова бежит во двор курить. Начинается снегопад, небо заволокло, и солнце светит сквозь облака, как через молоко. Лес за забором гудит, и что-то тонко звенит, как будто ветер приносит звук бубенчиков издалека.

Когда Рома возвращается, на кухне тишина. Китаев пьет, Мария Леонидовна листает что-то в телефоне. Ника сидит спиной ко всем, глядит в окно, и Рома на миг путает ее со Светой, вздрагивает — ему как будто длинную иглу под ребро всадили.