Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров

Зато мое собственное сердце едва не выскочило из груди, когда я увидел своих дам, "беленькую" и "черненькую", блиставших красотой и роскошными одеждами.

-Пора,- еле переведя дух, сказал я им.- Комтур, конечно же, услышал, что я вернулся и вернулся в срок. Лишние волнения могут плохо отразиться на его здоровье.

Сдерживая самый греховный смех, мы подобрались к келье умиравшего комтура, и я, гордо и важно распрямившись, вошел к нему твердым шагом.

Рыцарь Эд де Морей был бледен и худ, но я не мог позволить себе никакого сочувствия.

-Брат комтур, я рад, что ты сдержал свое слово,- громогласно изрек я.- Он пришел.

-Кто?- с трудом вздохнув, тихо вопросил комтур.

-Посланный к тебе ангел,- отвечал я.

И с моим последним словом в келье появилась Акиса, накрытая с головы до самых колен легкой пеленою.

Глаза комтура блеснули, и он, в изумлении подняв голову, спросил меня внезапно окрепшим голосом:

-Ангел смерти?

-Его назначение, брат, зависит от твоей собственной воли,- весело проговорил я и быстрым движением сорвал с Акисы пелену.

Комтур содрогнулся. Его лицо внезапно побагровело и покрылось крупными каплями пота. Он откинулся на войлочное подголовье и шумно вздохнул, а вернее зарычал, словно утомленный тяжелой охотою лев.

-Мессир Посланник!- донесся из-за двери испуганный голос приора.

-Мессир приор, прошу вас подождать всего несколько мгновений!- отвечал я ему и, придав себе еще более величественный вид, для чего я даже подтянулся на носках, возгласил: - Ныне ввиду отсутствия Великого Магистра Ордена я, как Посланник Удара Истины и явленный Великий Мститель, волею, данною мне "Священным преданием" братьев, чаявших Истины, объявляю Румскую капеллу Ордена бедных рыцарей Соломонова Храма достойно исполнившей свое предназначение и потому подлежащей окончательному исходу из области временного земного устроения в область вечного духа. Волею Посланника Удара Истины и властью "Священного предания" я объявляю рыцаря Эда де Морея освобожденным от звания комтура Конийской, или Румской, капеллы Ордена Соломонова Храма, а также от обета безбрачия.

-Святые исповедники!- раздался за дверью дрожащий голос приора.- Мессир Посланник, умоляю вас! Великая новость!

-Что ты делаешь, брат?! Что ты делаешь?!- обливаясь жарким потом человека, уже побеждающего смерть, шептал тем временем рыцарь Эд де Морей.

-Волею Посланника Удара Истины,- непоколебимо продолжал я,- объявляю помолвку рыцаря Эда де Морея с госпожой Акисой, урожденной графиней де Ту, принцессой ассасин Черной Молнией, маркизой д'Эклэр.

И с этими словами я наконец совершил то, что мечтал совершить уже много лет: я наклонился и с самым искренним почтением поцеловал самую опасную руку всего поднебесного мира.

-Мессир Посланник!- вскричал за дверью приор, будто ему приставили к шее Большой Зуб Кобры.

-Войдите, святой отец,- любезно позволил я священнику.

Оказалось, что он совсем недавно проявил невиданную смелость: древко белоперой стрелы торчало из его кулака, хотя и трепетало, как огонек свечи на сильном ветру.

-Вот, мессир Посланник!- пробормотал приор, бросая испуганные взгляды то на рыцаря Эда, то на прекрасную Акису.- Священный кипарис вновь принял весть предания.

С самым невозмутимым видом я развернул кусочек пергамента, который был влажен от рук бедного приора, и показал его содержание рыцарю Эду. Тот, услышав о всех титулах Акисы и осознав свое новое предназначение, молча глядел на пергамент и на весь мир, как человек, нечаянно уцелевший при Ноевом потопе и выброшенный волнами на неведомый берег.

-Весть "Священного предания" подтверждает волю Посланника,- как ни в чем ни бывало заявил я.- Все концы сошлись, брат. Ничего не поделаешь.

-Что ты делаешь, брат?!- еще тише прошептал рыцарь Эд де Морей.

Однако я и слушать не желал его причитаний. Я обернулся и хитро подмигнул Фьямметте, которая появилась на пороге кельи, желая засвидетельствовать великое событие, свершавшееся посреди Коньи.

-А теперь, сударыня,- повелительно обратился я к Акисе,- удостоверьте печатью помолвки уста вашего жениха.

Царственной походкой Акиса подошла к ложу рыцаря Эда и, грациозно склонившись над ним, коснулась губами его уст.

-Что-то не верится мне,- с ехидством проговорил я,- что не учили ассасин высшего круга планет убийственным поцелуям гурий.

Тут Акиса вцепилась в рыцаря Эда, как ястреб, и так страстно припала к его устам, что он содрогнулся всем телом и, освободившись на миг, вздохнул с жадностью воскрешенного покойника.

С того дня мой брат пошел на поправку, а на следующий вечер он поведал мне небольшую историю. Она служила как бы окончанием истории, начатой еще в приятном обществе наместника Халдии Льва Кавасита. Мой брат назвал эту историю "не имеющей более никакого значения", но я, стремясь к полноте своего повествования, теперь оставляю ее на пергаменте в виде высохших чернил как

ТРЕТИЙ, ПОСЛЕДНИЙ И САМЫЙ КОРОТКИЙ РАССКАЗ ЭДА ДЕ МОРЕЯ, РЫЦАРЯ ОРДЕНА СОЛОМОНОВА ХРАМА, БЫВШЕГО КОМТУРА КОНИЙСКОЙ КАПЕЛЛЫ

В Акре незадолго до ее падения отец однажды сказал мне: