Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров

Я с нетерпением ожидал, пока подтянется на то просторное место и хвост шествия: там уж, на площади, я несомненно отыскал бы себе подходящее для ночлега место или провел бы ночь среди народа, праздновавшего неведомое мне небесное торжество.

Не успел я так подумать и даже порадоваться второму способу времяпрепровождения, как впереди, у самых врат храма, вдруг раздались крики, началась какая-то сумятица, и копья стражников закачались, как тростники на сильном и порывистом ветру. Вся процессия разом смешалась, теряя гармонию чинов и сословий.

Воспользовавшись неразберихой, я стал пробираться вперед и вдруг увидел картину, заставившую меня превратиться в соляной столб, вроде дочери Лота, которая вопреки предупреждению свыше оглянулась на гибнущие от гнева Божьего города, Содом и Гоморру. Четверо великановстражников волокли да-то хрупкую девушку, ту самую, что юркнула из процессии в темный переулок. Покрывало упало с ее головы, и я узнал в девушке Акису по прозвищу Черная Молния! Увы, то была моя Акиса!

-Что же это такое?- невольно пробормотал я.

-Убийца!- раздался за моей спиной чейто голос.- Ее подослали убить нашего славного василевса. Это жало направлено из Константинополя или из Рума. Но, хвала Провидению, все обошлось.

"Акиса!- отчаянно воззвал я в мыслях.- Зачем тебе еще этот василевс?! Умоляю, скажи!"

Но я уже не имел времени для раздумий, так же - как и места для спокойного ночлега. Взглядом ночного хищника я выбрал себе подходящую жертву среди монахов и, подскочив к ней, горячо зашептал, срывая со своего пояса кошелек:

-Святой человек! Спаси грешного! Мне нужна прямо здесь твоя ряса. Вот тебе пятьдесят золотых, на которые ты сможет прокормить сотню нищих, а если откажешься, то сделаешь меня еще грешнее.- И я показал ему малый Зуб Кобры.

Приняв новую личину, я проскользнул дальше и, достигнув едва ли не седьмого неба, остановил свой выбор на том придворном "ангеле", что показался мне важнее и величественнее остальных. Еще одного мгновения хватило мне, чтобы приникнуть к его золотым ризам и благоухавшему сирийскими ароматами телу, а затем немедля уколоть его в бок воплощением тайного убийства, скрытом в просторном монашеском рукаве.

-Стой тихо!- шепнул я.- Иначе умрешь. Я - ассасин, и моя жизнь теперь не дороже твоей. Говори тихо: кто ты?

-Севастократор,- дрожащим шепотом ответил придворный.

-Так это ты приказывал убить комтура тамплиеров?- на миг обрадовался я удивительному совпадению.

-Не я, а - мне, - ответил сановник.

-Кто?

-Я получил хартию с печатью василевса.

"Что же, мне теперь заступать на место Акисы?!" - в другой миг растерялся я, однако собрался с мыслями и решил все делать по порядку.

-Куда ее понесли?- осведомился я.

-В темницу,- был ответ.

-Казнят? И когда?

-Завтра поутру. Сегодня праздник.

-Бери двух охранников и двигайся к темнице. Немедля.

Так, вплотную друг к другу мы покинули площадь и в сопровождении двух воинов достигли мрачных казематов. Вися на острие ассасинского кинжала, как рыба на крючке, севастократор раскрыл все затворы именем повелителя Трапезунда, и Акиса предстала передо мной.

-Ты свободна. Беги,- радостно сказал я ей, уже готовый умереть на том самом месте, отрекшись от своей великой миссии.- О себе я позабочусь.

-Я не оставлю тебя никогда,- твердо прошептала она, и мое сердце вспыхнуло любовью ярче всех факелов Трапезунда, соединенных в один сноп.

Так же держа на острие сановника, я вышел с Акисой из темницы и повелел греку:

-Пусть охранники отойдут на сотню шагов.

Пока воины исполняли приказ, прошедший через двое уст, вражеских и своих, Акиса скинула женские одеяния и осталась в своих обычных, мужских.

Я столкнул сановника с ног, и мы помчались по темным лабиринтам Трапезунда. За нашими спинами зашумела погоня, и факелы преследователей множились на каждом повороте.

И вдруг перед нами выросла глухая и непреодолимая стена. Лихорадочно оглядевшись, я осознал, что мы угодили в тупик и окружены со всех остальных сторон. Вся ночь оказалась одной хитроумной ловушкой, и деться было уж некуда.

Грозные воины подступили к нам плотным строем и почти приткнули остриями копий к стене.

-Акиса! Любовь моя!- сказал я, прощаясь с жизнью.- Сокровище моего сердца и свет моей души!

Я смело взял ее за руку и прикоснулся к ее тонким пальцам губами.

-Отдай мне кинжал,- ласково проговорила она, а когда я повиновался, так же нежно добавила: - Если ты попадешься им живым, они утром ослепят тебя и будут долго мучить. Я же умею прикасаться с сердцу безо всякой боли. Позволь, любимый, спасти тебя от позора, как и ты спас меня. Я приду за тобой следом. Я не заставлю тебя долго ждать, любимый. Скажи только слово.

-Твоя рука, возлюбленная моя, уже коснулась моего сердца,- вдохновенно ответил я.- Пусть же моя кровь, как и душа, принадлежит тебе, а не врагу.

И не успел я вознести последнюю молитву, как нежная рука Акисы вонзила кинжал мне под левый сосок. Не боль, а сладостный жар коснулся моего сердца, а все огни слились перед моими глазами в неудержимый вихрь и повлекли меня в темную высь небес.

Свиток 3. Часть 1.