Семьдесят пять шагов к смерти

Эпизод восемнадцатый. Шесть месяцев и десять дней до происшествия

Дверь была высокая, старинная и довольно обшарпанная. На стене сбоку звонок. И надпись над ним: «Прежде чем нажать, подумай, нужен ли ты здесь». И нарисован очень убедительный череп с костями.

Игорь подумал. Вроде нужен, раз его приглашали. В любое время. И вчера по телефону подтвердили. Нажал.

Что-то там внутри загремело, зашаркало, стукнула щеколда.

Дверь открылась. На пороге стоял всклокоченный, весь в краске Вениамин.

— А-а, мой юный друг! Милости, милости просим.

Вениамин Евграфович красивым жестом распахнул створку, приглашая в мастерскую.

— Здравствуйте, Вениамин Евграфович.

— Нет, юноша… — Хотя какой он юноша, когда сильно за сорок? Но для Вениамина все, кто был хотя бы на год младше его — юноши. — Давайте без отчеств. Во-первых, мы, люди искусства, терпеть не можем отчество, потому, что молоды до смерти. А во-вторых, такое отчество вы замучитесь выговаривать. Признайтесь, прежде чем его произнести вслух, вы проговорили его про себя. Так?

— Был грех, — рассмеялся Игорь.

— Ну вот! Так что — Вениамин. Просто Вениамин. Проходите. — Отступив на шаг пригласил к себе.

Игорь шагнул. И тут же споткнулся.

— Простите…

— Что такое? Что случилось, мой юный друг?

— Там… девушка.

— Где девушка? Какая девушка? — Вениамин оглянулся.

В мастерской, на подиуме точно стояла совершенно голая девушка. И лениво посматривала в сторону гостя.

— А… вы про Нюру, что ли? Какая она девушка, это натурщица. А ну, Нюрка, кыш отсюда. Стоит тут — людей пугает! Иди чай приготовь мне и гостю.

Нюра сошла с подиума и, ничуть не стесняясь, прошла мимо Игоря, на ходу натягивая халат и строя ему глазки.

— У-у, шалава! — усмехнулся Вениамин, попытавшись шлепнуть натурщицу пониже спины.

Но Нюра ловко и грациозно уклонилась, вильнув в сторону.

— Натурщица от бога.

— А что, тут какие-то особые навыки нужны? — удивился Игорь.

— Что вы! Конечно. Вы попробуйте постоять неподвижно хотя бы пятнадцать минут. Смею вас уверить — это не просто. Совсем не просто. Мышцы начнут затекать, зачешется во всех местах, покашлять захочется, повернуться, в носу поковырять… Не приучены люди к неподвижности, мы всегда в движении, даже когда просто сидим, даже когда спим! А эта встанет — как вкопанная и стоит хоть два часа кряду, не шелохнувшись. Как гипсовая. Можете ей любую позу придать, хоть узлом связать. Уникум! За что и ценим. Характер, правда, не сахар. Не рафинад. А вот и она. Вы с ней поаккуратнее, язычок у нее — бритва.

С кухни пришла, плавно ступая, но так, что халат расходился почти до шеи, Нюра. В руках огромных размеров поднос с баранками, пряниками, пирожными, сыром, колбасой и чем-то еще нарезанным, разложенным и развернутым… Прошла, бухнула поднос на стол.

— Ну что, Игорь, закусим чуть-чуть чем бог послал. Нюрка, айда с нами. Только застегнись, бесстыдница, не смущай гостя.

— А пусть он не смущается, — повела Нюра под халатом плечиком. — Что он, монах, баб голых не видал? Или не видали?

Игорь стушевался, закашлялся. Спросил тупо, чтобы хоть что-то спросить:

— Это ваша мастерская?

— Одна из… Вторая за городом. Там я большие формы ваяю, а здесь так, балуюсь малыми формами.

Игорь огляделся.

Вокруг стояли какие-то незаконченные скульптуры, какие-то дамы без весел и античные герои с недолепленными руками. Некоторые были «наколоты» на железные штыри. На мольбертах стояли начатые картины. Повсюду разбросаны кисти, палитры, эскизы. В мастерской царил высокохудожественный беспорядок.

— Ну-с, милости прошу.

Вениамин взял кусок хлеба, положил на него три кружка колбасы и сверху сыр.

— Вы только не стесняйтесь, у нас по-простому. Сейчас перекусим, а потом, попозже, поедим…

Эпизод девятнадцатый. Шесть месяцев и девять дней до происшествия

На столе были разложены бумаги с расчетами и длинными столбиками цифр со множеством нулей до запятой.

На этот раз Сергей Михайлович не был столь оптимистичен. На этот раз он был озабочен.

— Ну что я могу на все это сказать, коллега… — быстро глянул из-под очков на Игоря. — Тебе горькую правду или подсластить чуток?

— Нет, лучше все как есть.

— Тогда слушай и радуйся. Влип ты. И влип серьезно. Как муха в то самое… Всё, что ты мне рассказал, — это классическая схема по освоению и разбазариванию чужих денег. С какими-то, конечно, нюансами и виньетками, что не меняет сути и конечных целей. Но дело не в деньгах, а в персоналиях. Ладно бы это были деньги вкладчиков — тогда полбеды, но это деньги одной весьма уважаемой организации, о которой я умолчу. А их изъятием занимаются очень непростые люди. Чьи имена я тебе тоже называть не стану. Потому как подставлять под них не хочу. Так все нехорошо совпало: с одной стороны Учреждение, которое может строго спросить, с другой — фигуры, которые не захотят на их вопросы отвечать. А между ними ты. Тебя, что называется, посадили на кран, чтобы когда надо откручивать и отвинчивать. Побольше или поменьше. И сливать. И зовется твоя должность…