Семейные обязательства

— Лучше не бывает, — кивнул отец Георгий. — Но не спеши радоваться. И Ульрих, и его возможная дочь нужны… скажем так, неким нехорошим людям для организации государственного переворота. Если отец императора — маг, значит, Император не имеет прав на священный престол Гетской империи. Даже если Александр благословлен — это неважно. Всему миру Благословение не покажешь, а если по городам и весям будут твердить о том, что на троне чуть ли не Антихрист, доказать обратное очень сложно. Ульрих — козырь в этой игре, а Елизавета, твоя работодательница, пойдет вторым номером. Скорее всего — на костер, хоть она и не колдунья. Зато дочь колдуна, а в империи это совсем недавно перестало быть преступлением. Зато если вернуть прежние порядки, как многим хочется — снова будет. Кстати, тем, кто поможет сорвать заговор, светит большая благодарность… Это я про тебя, если что.

— Вторая война принцев? — деловито поинтересовался Эрик. — На этот раз ради возвращения старых-добрых устоев? Мерзкая идея. Я, сам понимаешь, к Александру теплых чувств не питаю, но вынужден признать, что при нем нашему брату в империи жить стало получше. Ладно. Верю. Ну и, конечно, — тут его голос стал совсем ехидным, — благодарность манит, мы, наемники, лишней денежкой не брезгуем. Я даже не буду спрашивать, почему ты, епископ, слуга Божий, не хочешь отдать трон кому-нибудь с Благословением. Видно, достали тебя твои же собственные… братья? Или как там клир друг — друга величает? Да не пыхти ты, ежу понятно, что это священники возмутились, опосля разрешения магии.

— До чего умный еж, — не придумал ничего получше отец Георгий.

— Ну не тупее валенка, — кивнул Эрик. — А еще понимаю, что Елизавету никто на костер не потащит, раз она не маг, это ты меня застращать пытаешься. Главная для нее опасность — оказаться свидетелем в поганом замесе. Кстати, Казимир, он же Ульрих, на предположение о том, что барыня — его дочь, высказался весьма пренебрежительно и категорически отрицал родство. Но, признаю, тут даже для свидетелей угроза нешуточная. И что ты планируешь делать?

Отец Георгий вздохнул и выловил из стакана с компотом дольку яблока. Прожевал кисло-сладкий кусочек, поднял глаза на Эрика и негромко сказал:

— Мужа твоей барыни убили, потому что он докопался до грязных делишек церкви. Если бы она не уехала — и ее бы не пощадили.

— Темнишь, батюшка… — прищурился Эрик, — но пока все складно, нового ты мне почти не сказал. Однако ты не ответил. Что. Ты. Будешь. Делать? Ась, твоё преосвященство?

— Решать проблему. Всего-то и делов… — пожал плечами охранитель. — Но об этом я стану говорить с твоей барыней, уж извини. Это ее напрямую касается.

— Ладно. Приходи. Только я тебя умоляю, вымойся и переоденься. Смирение и нищенство — штуки хорошие, но если к хозяйской кошке пристанут блохи, скандал будет до горных вершин.

* * *

Ближе к вечеру, увидев на пороге охранителя, Эрик, расплылся в улыбке и поклонился.

— День добрый, Ваше Преосвященство! Пойдемте, барыня ждет.

И впрямь, отец Георгий без вонючего маскарада был солиден и величав, хотя все еще не слишком похож на епископа. Скорее — на зажиточного горожанина.

Для сутаны время не пришло.

Элиза смотрела на отца Георгия со светски-вежливой отстраненностью. Брать в руки чашечку с чаем она не решалась — дрожали пальцы, будто на морозе. Жарко натопленный камин не спасал.

Отец Георгий делал вид, что не замечает ее смятения. Давить на девчонку нельзя — взбрыкнет, как в прошлый раз, а ему нужно сотрудничество.

Эрик тихонько стоял в углу, не пытаясь вклиниться в разговор.

— Я в опасности? — спросила Элиза. Ее голос прозвучал чуть выше, чем обычно, выдавая страх и волнение.

— Да, Елизавета Павловна. Угроза серьезная. Но если уедете прямо сейчас — успеете ее избежать. Я дам вам письмо к провинциал-охранителю Гарца, он сможет вас защитить.

— Опять убегать? — воскликнула Элиза. — Снова? — она сжала пальцы так крепко, что побелели костяшки. Вздрогнула от боли — острый ноготь с модным в Гнездовске маникюром «зимний вечер» впился в кожу. Это стало последней каплей. Элиза подняла на охранителя сухие, злые глаза и негромко спросила:

— Зачем убегать? Кому я нужна, Ваше Преосвященство? Я не принцесса, не светская дама, не жена, не возлюбленная… Я сплошное «не». — Элиза отвернулась в сторону и продолжила говорить: — Когда-то я смеялась над женихом, считала, что это он — «не». Видимо, так мне мстит судьба. Я никто… просто незаконнорожденная, а теперь еще и воровка. Нужно как-то вернуть Казимиру… простите, Ульриху, его деньги, бумаги и перстень. Я думала, у меня есть на них право, но сейчас… — Элиза говорила отстраненно, как будто рассуждала вслух, не ожидая ответа от собеседника. — Хотя больше всего мне хочется его убить. Он виноват в смерти моей… матери, Елизаветы Луниной. Испортил артефакт, она забеременела, и появилась я. Как думаете, Ваше Преосвященство, — вздохнула Элиза, кто ее убил? Он? Неведомый мой отец? Или… я?!