Семья Машбер

Войдя вместе с Шмуликом и Сроли в кухню, а потом и в большую комнату, где оставалось полно народа, еще не успевшего прийти в себя после случившегося, незнакомец окинул взглядом стол и, увидав и узнав того, кто был ему нужен, все же для верности спросил:

— Это и есть Лузи Машбер?

— Да, это он.

— Я прислан от городского раввина, от реб Дуди, который просит, чтобы Лузи немедля, как можно скорее, прямо сегодня явился к нему по важному делу.

Это был Мейлах Долговязый, служка реб Дуди. Сказав то, что полагалось, он замолчал, удивленный, почуял атмосферу праздника, увидал на лицах присутствующих растерянность, которую никак объяснить себе не мог, и, не зная, что сказать, ждал ответа Лузи.

— Хорошо, — сказал Лузи, — можете идти. Здесь у нас, как видите, трапеза… Закончим, помолимся, и я сразу же приду, не медля.

Позже, когда гости наспех закончили трапезу, — торжество было нарушено и камнем, и тем, что народ почуял недоброе в приглашении Лузи к раввину, — когда поели, а потом произнесли положенную молитву, все перед уходом окружили Лузи, попрощались с ним и пожелали ему избегнуть всего дурного, что, быть может, ждет его у раввина…

Гости поодиночке и группами уходили из дома. Остались только Сроли и Лузи, да еще Шмулик, которому Сроли мигнул, чтобы тот не уходил вместе со всеми… А когда Лузи начал одеваться, Сроли тоже взял пальто и сказал:

— Мы пойдем с тобой, я и Шмулик.

— К чему? Ведь вас не звали.

— Ничего, мы незваными…

Из дому вышли втроем, Лузи посредине, а по бокам Сроли и Шмулик. Вместе прошли по темным улочкам квартала, где жил Лузи и где прохожих встречалось мало, — видимо, для того, чтобы снова не случилось неприятности. Когда вышли на более освещенные и оживленные улицы, где опасность не грозила, Сроли вдруг задержался и сказал, что у него тут еще есть дела… Шмулику он опять мигнул, чтобы тот не оставлял Лузи одного, не отставал от него, проводил до дома реб Дуди, да и там держался с ним вместе, покуда он, Сроли, не придет.

С тем и ушел. Он направился к Брохе, чей дом он сегодня хоть и приметил на случай, если придется искать его в темноте, но все же нашел не сразу.

У Брохи, как это случается в будний день под вечер, посетителей почти не было: всего лишь несколько стыдливо прячущихся парней. Сроли подошел к Брохе и шепнул:

— Вот сейчас ты мне нужна. Иди за мной, как условились.

— Куда? — спросила она.

— К раввину.

— Ой-ой! К раввину?!

— Да. Чего же ты испугалась?

— Как же не пугаться…

— Подержись за то место, за которое держатся, чтоб не пугаться…

Броха ухмыльнулась, услышав ответ этого мало знакомого ей человека, который, судя по всему, в свое время был далеко не промах даже в обращении с такими, как она. Сейчас она снова, как и сегодня днем, убедилась, что у него властная рука, способная заставить любого, с кем он о чем-либо договорился, выполнить взятое на себя обязательство, хочет тот того или не хочет. Она почувствовала, что если вздумает теперь отказаться от собственного слова и увильнуть от того, на что раньше дала согласие, то этот незнакомый ей Сроли учинит скандал, устроит громкую сцену. И тогда пострадает ее не слишком добродетельное заведение, которому не показаны ни лишний глаз, ни лишнее ухо, ни лишний шум.

Поэтому Броха подчинилась. И хоть она не знала, чем может пригодиться в доме у раввина, хоть она и побаивалась, что ее свидетельские показания не совпадут с интересами Иоины, с которым она, по-видимому, довольно коротко знакома и который, насколько ей было известно, прислал днем Сроли с определенной целью, — она все же подчинилась: Иоины сейчас не было, и, если бы ей вздумалось затеять ссору с этим Сроли, поддержать ее он бы не смог; к тому же она сегодня получила хорошую плату от Сроли, который требует дела за эту плату; видимо, он человек крепкой воли и во второй раз не даст себя одурачить и обобрать… Броха проговорила: «Сию минуту!» — проворно накинула зимнее пальто и шаль и, уже готовая к выходу, сказала:

— Иду. Дала слово — сдержу. И если спросят, я, конечно, расскажу, что знаю.

Когда Лузи вошел к реб Дуди, он застал там не большое общество, как тогда в субботу вечером, а всего нескольких гостей — вероятно, не случайных, а специально приглашенных. Это видно было и по тому, что, как только реб Дуди увидел Лузи и чуть приподнялся со стула, словно намереваясь пойти к нему почтительно навстречу, все сидевшие рядом устремили на Лузи взгляд, не оставлявший сомнения в том, что минуту назад разговор здесь шел именно о нем. Сейчас, когда он вошел, все замолчали, прервав беседу. У реб Дуди, кроме двух раввинов, собралось несколько уважаемых горожан, а также — удивительно! — пришел кабатчик Иоина, который, не осмеливаясь занять место за столом рядом с людьми из более высокого общества, стоял возле стула одного из почтенных гостей, заложив, по своему обыкновению, руки за спину.