Семья Наполеона

В конце ноября Наполеон послал матери 60 тысяч франков и написал Жозефу, что «наша семья не будет ни в чем нуждаться». Он переселил мать и своих сестер с жалкого марсельского чердака в великолепную квартиру лучшего дома на той же улице. Кроме того, он дал Жозефу денег, чтобы тот вложил их в дело к генуэзцам.

Он выхлопотал для Люсьена место секретаря у гражданина Феррона — одного из самых влиятельных чиновников Директории, которому в обязанности вменялась расправа с реакцией на юге, а затем даже пост комиссара в северной армии в Нидерландах.

После 13 вандемьера Луи сразу же получил звание лейтенанта в 4-м артиллерийском полку, в следующем месяце был зачислен в штаб к своему брату в качестве адъютанта и военного секретаря.

Одиннадцатилетний Джироламо, превратившись в Жерома, тоже вскоре оказался в Париже, где его отправили в самую дорогую и престижную школу. Наполеон часто навещал его там и постоянно справлялся о нем, дабы мальчик не испытывал недостатка в карманных деньгах, от чего он сам жестоко страдал в Бриенне. Феш, который временно расстался со священным саном, получил взамен самое настоящее «золотое дно» — место комиссара в итальянской армии.

По-видимому, он был признанным советником клана в финансовых вопросах. 17 ноября 1795 года генерал писал Жозефу в Геную: «Я только что получил для тебя 400 тысяч франков. Я отдал их Фешу, который переведет их на твой счет». Наполеон добавляет в том же письме: «Я, по-видимому, обоснуюсь с семьей здесь, (в Париже). Позволь мне чаще получать известия от тебя, твоей супруги и Дезире До свидания, мой добрый друг, я всегда к твоим услугам. Единственное, что не дает мне покоя, — это осознание того, что ты далеко и я лишен возможности видеться с тобой. И если бы твоя супруга не была сейчас в положении, я бы постарался уговорить тебя приехать и провести какое-то время в Париже».

И все же, несмотря на свой влиятельный чин, генерал Буонапарте, судя по всему, все еще сомневался в прочности своего финансового положения Несомненно, он помнил недолгий период своего процветания при Робеспьере. Вот почему он решил последовать по стопам Жозефа, заключив выгодный брак. Его любовницей стала Дезире Клари, невестка Жозефа, и есть все основания полагать, что он видел в ней будущую достойную супругу. Однако ее родственники придерживались мнения, что «в семье достаточно и одного корсиканца».

В любом случае, ей всего лишь восемнадцать, а в это время Наполеон предпочитал более зрелых женщин. Баррас услужливо представил его некой мадемуазель Монтансье, явно перезрелой особе. По ее собственному признанию, она годилась в матери юному генералу, но зато была владелицей более миллиона франков (ей принадлежало одно веселое заведение, нечто среднее между театром и борделем в Пале Рояль). Наполеон пригласил ее познакомиться с Летицией и братьями и даже предложил съездить с ним на Корсику. Однако из этого ничего не вышло, и Наполеон переключил свое внимание на недавно овдовевшую мадам Пермон — ту самую корсиканскую даму, что приютила у себя в Монпелье его умирающего отца. На Наполеона произвело впечатление огромное наследство, якобы оставленное ей покойным супругом. На самом деле тот умер, не имея ни гроша за душой. Наполеон надеялся прибрать к рукам это наследство, сделав двойное предложение: как только кончится ее траур, сам он женится на вдове, а ее сын — на его сестре Полине. Было ему тогда двадцать шесть лет, а его предполагаемой невесте — за пятьдесят. Та поначалу просто остолбенела, но затем разразилась безудержным хохотом, чем совершенно обескуражила Наполеона. Честолюбивый корсиканец потребовал, чтобы она хорошенько все взвесила. Он пытался наносить визиты еще несколько раз, в надежде, что она все-таки передумает, но в конце концов был вынужден, задыхаясь от ярости, покинуть ее дом.

Во время ухаживания за мадам Пермон, вероятно, для того чтобы разбудить в ней ревность, он вел разговор еще об одной даме: «Меня представили одной женщине — полной очарования, покладистой и приятной во всех отношениях, семья которой проживает в предместье Сен-Жермен. Мои парижские друзья весьма одобряют мой выбор».

Предместье Сен-Жермен было гнездом старой аристократии, и, несомненно, говоря о некой даме, Наполеон имел в виду виконтессу де Богарне, одну из блестящих парижских дам. Жозефина де Богарне была, однако, не из тех женщин, которых молодой человек осмелился бы представить своей матери. В городе смаковались слухи, будто она и ее подруга Тереза Тальен танцевали обнаженными перед Баррасом.

Падение Робеспьера привело к возникновению нового общества — вульгарного, алчного, склонного к показной роскоши. Заправляли в нем продажные политики, беспринципные банкиры, спекулянты и игроки, шлюхи и содержательницы борделей. В этом упадническом мире деньги значили все и вся. И все-таки, несмотря на свою порочность, это общество было на редкость жизнерадостным.