Семья Наполеона

Как известно, после 13 вандемьера парижанам было приказано полностью сдать оружие. Говорят, будто четырнадцатилетний сын Жозефины Евгений пришел к Буонапарте с просьбой, чтобы тот позволил ему оставить у себя отцовскую шпагу. Генерал дружелюбно дал ему на это разрешение, вследствие чего мать юноши тоже нанесла Наполеону визит, дабы отблагодарить его. Несомненно, «гражданке Богарне» тотчас стало ясно, что она имеет дело с человеком, которого ждет блестящее будущее. Должно быть, она уже была наслышана о Буонапарте от своей подруги и товарки по приключениям мадам Тальен, которая была любимой метрессой Барраса и одной из самых знаменитых куртизанок в Париже. Генерал также имел виды на Терезу Тальен, но был отвергнут с такой откровенностью, что едва не стал посмешищем в глазах других. Но уже в конце 1795 года он писал наивно-проникновенные послания Жозефине. Ее дочь, тринадцатилетняя Гортензия, встретила нового поклонника матери в январе 1796 года на обеде у Барраса (в этот день отмечали третью годовщину казни Людовика XVI). Ей запомнилось «лицо красивое, весьма выразительное, но удивительно бледное», то, как «он оживленно разговаривал и, казалось, был целиком поглощен моей матерью». Однако Гортензии Наполеон пришелся не по душе, ибо она с самого начала заподозрила, что он вознамерился жениться на Жозефине.

И совсем наоборот, брат Гортензии Евгений с первой встречи привязался к Наполеону. Сам он, судя по всему, был весьма приятным молодым человеком недурной наружности, не считая раскосых глаз и унаследованных от Жозефины плохих зубов. Во времена террора всех отпрысков благородных семей силой заставили обучаться какому-нибудь ремеслу (это было нечто вроде государственной попытки публично унизить их). Евгений, которого отправили в подмастерья к плотнику, отработал на своего хозяина без единой жалобы. Затем, в возрасте всего тринадцати лет, он стал ординарцем друга своей матери генерала Гоша во время жестокой войны в Вандее против шуанов с их «католической и королевской армией». Несмотря на ужасные зверства, свидетелем которых он стал, полученный опыт вкупе с воспоминанием об отце, вызвал у юноши страстное желание найти себя на военном поприще.

Как только ей начали поступать дорогие подарки, гражданка Богарне поняла, что Буонапарте, можно сказать, уже у ее ног. Кроме того, она догадалась, что введенный в заблуждение ее напускной роскошью Наполеон полагал, будто она ужасно богата. Как доверительно она заметила Баррасу, этот коротышка, «кот в сапогах», мало что для нее значил, ведь происходил он из «заурядной семейки» без гроша за душой, хотя, следует отдать ему должное, имел брата; которому удалось заключить один из самых удачных браков в Марселе. «Я подумала, что поступлю мудро, если не стану рассказывать ему о моем кошмарно затруднительном положении, — объясняла она Баррасу. — Ведь он наивно полагает, будто я не испытываю недостатка в средствах, и к тому же считает, будто я возлагаю особые надежды на Мартинику. Умоляю вас, только не говорите ему, что это не так, мой дорогой друг, а иначе вы все испортите».

Ее адвокат, Рагидо, предостерегал Жозефину от этого шага: «Неужели вы совершите столь безрассудный поступок и выйдете замуж за этого молодого человека, у которого ничего, кроме плаща и шпаги?!» Но в конечном итоге Жозефине стало ясно, что этот «кот в сапогах» может стать для нее солидным капиталом, ведь ему покровительствовал сам Баррас, а брат попал в число толстосумов. Что касается самого Наполеона, то позже он со всей откровенностью признавался, что сделал предложение Жозефине только потому, что считал, будто она богата. 9 марта 1796 года, спустя четыре месяца после их первой встречи, Наполеон и Жозефина сочетались гражданским браком, взяв в свидетели Барраса и Тальен.