Семья Тибо. Том 2

— Я не жалуюсь, — заключила она в порыве раскаяния. — Если хорошенько разобраться, то не так уж это страшно. Хозяйки почти все время в госпитале. Я их вижу только к обеду. А к завтраку у меня только господин Даниэль да госпожа Женни с малышом.

Клотильда говорила непривычно фамильярным тоном, как будто годы войны уничтожили прежнее расстояние между нею и хозяевами, оглушала его своей болтовней, без стеснения судила обо всех членах семьи. «Мадемуазель Жиз всегда такая любезная с нами…» «Госпожа Фонтанен на самом деле не гордая, но с ней стесняешься, не знаешь никогда, как к ней подступиться…» «Госпожа Николь хоть и рассеянная, а с ней держи ухо востро!..» «Госпожа Женни даром слов не тратит, работает за двоих, а уж умница-то какая…» И все время она поминала «малыша» с восхищением и нежностью:

— Малыш себя еще покажет! И он будет командовать не хуже покойного господина Тибо. («А ведь правда, он внук нашего Отца», — подумал Антуан.) Он и сейчас бы всех оседлал, дай ему волю… Господин Антуан и представить себе не может: ну, просто ртуть! Никого на свете не слушает… Счастье еще, что господин Даниэль смотрит за ним: я ведь работаю — где же мне успеть? С него ни на минуту глаз нельзя спустить… А господина Даниэля это занимает: целый день он один, только и делает, что жует да жует свою резинку, вот и забавляется с ребенком… — Она покачала головой и с многозначительным видом добавила: — Что там ни толкуй, но по нынешним временам многие ничего не имеют против, чтобы остаться без ноги…

Антуан взял блокнот и написал: «А Леон?»

— Ох, бедняга Леон!.. — Ничего нового она о нем сообщить не могла. (Леона взяли в плен под Шарлеруа на следующий же день, как он прибыл на фронт; узнав номер его лагеря, Антуан поручил посылать ему каждый месяц продуктовую посылку. Каждые три месяца Леон регулярно присылал благодарственную открытку, но ничего о своем житье не сообщал.) — Известно ли господину Антуану, что он просил прислать ему флейту? Мадемуазель Жиз купила ему флейту в Париже.

Антуан уже давно допил молоко.

— Пойти помочь госпоже Женни, — сказала Клотильда, приняв поднос. — Сегодня вторник, она стирает, а со стиркой трудно управиться — на малыша не напасешься!..

Она пошла было к дверям, но обернулась и в последний раз взглянула на Антуана. Лицо ее вдруг приняло задумчивое выражение.

— Господин Антуан, а ведь до чего мы дожили! Чего только в эти годы не нагляделись! Чего только не нагляделись! Сколько раз я говорила Адриенне: «Если бы покойный господин Тибо вернулся! Если бы он мог видеть все, что произошло с тех пор, как его здесь нет!»

Оставшись один, Антуан начал не спеша одеваться: ему некуда было торопиться. И хотелось как можно тщательнее проделать все лечебные процедуры.

«Если бы покойный господин Тибо вернулся…» Слова Клотильды напомнили ему вчерашний сон. «Какую власть Отец еще имеет над всеми нами», — подумалось ему.

Было уже около двенадцати, когда Антуан отворил окно, которое закрыл, проделывая голосовые упражнения.

Из сада донесся мужской голос: «Жан-Поль! Слезай оттуда! Иди ко мне!» И, как отдаленное эхо, женский спокойный, свежий голос: «Жан-Поль! Будешь ты слушаться дядю Дала или нет?»

Антуан вышел на балкон. Не раздвигая завесы дикого винограда, он осмотрелся вокруг. Внизу расстилалась небольшая площадка, отделенная от леса рвом. В тени двух платанов (где когда-то любила сидеть г-жа де Фонтанен) в плетеном шезлонге полулежал Даниэль с раскрытой книгой на коленях. В нескольких шагах от него малыш в светло-голубом джемпере, приставив к стене перевернутое ведерко, силился взобраться на парапет. По другую сторону лужайки, в бывшем домике садовника, дверь стояла открытой, и в солнечном свете Женни с засученными рукавами, слегка нагнувшись над баком, намыливала белье.

— Иди сюда, Жан-Поль, — повторил Даниэль.

В ярком луче на мгновение вспыхнули рыжие кудри ребенка. Мальчик решил вернуться к дяде. Но чтобы не вышло так, будто он послушался, он важно уселся на землю, взял лопатку и стал насыпать в ведерко песок.

Когда через несколько минут Антуан сошел с лестницы, Жан-Поль все еще не вставал с земли.

— Пойди поздоровайся с дядей Антуаном, — сказал Даниэль.

Малыш, сидя на корточках у парапета, работал лопаточкой и, казалось, не слышал обращенных к нему слов. Заметив, что незнакомец направился к нему, он бросил лопаточку и еще ниже нагнул голову. Когда Антуан схватил его на руки и поднял, он задрыгал было ногами, но потом, решив, что с ним играют, звонко захохотал. Антуан поцеловал его в волосы и спросил на ушко:

— А как, по-твоему, дядя Антуан злой?

— Да! — закричал мальчик.

У Антуана от возни началась одышка. Он опустил мальчика на землю и подошел к Даниэлю. Но едва только он уселся, как Жан-Поль подбежал, вскарабкался к нему на колени и, прижавшись к его мундиру, сделал вид, что спит.