Семидесятый меридиан

Когда я приехал в Карачи, огромного района «Федерал-Б» попросту не существовало. Он вырос как на дрожжах в связи со строительством новой автомагистрали, ведущей в Хайдарабад, и через три года насчитывал свыше 400 тыс. жителей. Однажды, остановившись здесь из-за скопления народа, я стал свидетелем аукциона. Продавалась земля под строительство торгового центра, состоящего из 124 маленьких лавочек и мастерских. Участки не превышали 100 квадратных ярдов. Первоначальная цена была объявлена заранее: 20 рупий за ярд. Страсти еще не накалились, и торг продолжался, но стоимость квадратного ярда уже возросла вдвое.

Строятся здесь и кварталы многоквартирных рабочих домов. В мою бытность их было пять. Они построены в разных частях города муниципалитетом, крупнейшими компаниями и фирмами и, понятно, остаются их собственностью. Любая семья, получая квартиру, ставит себя в полную зависимость от фирмы. Поэтому люди но очень любят обосновываться в новых кварталах, предпочитая собственные лачуги. Когда в Карачи переселилось несколько десятков семей из горных районов, им потребовался всего один каменистый холм, чтобы выстроить на его склонах точную копию родного аула.

Природа в этом краю очень скудная. Островки зелени и подстриженные газоны создаются огромным трудом и требуют постоянного ухода. И все же на тысячах участков они тщательно поддерживаются. Узкие переулки этих районов освещаются главным образом светом фар. Только в дни свадеб или других семейных торжеств то один, то другой коттедж выхватываются из тьмы, вспыхивая цветными огнями иллюминации.

Пакистанцы — прирожденные декораторы. Стоит обратиться к одной из таких фирм, и за несколько часов любой дом превратится в сказочный замок. Гирлянды разноцветных лампочек подчеркнут, а если нужно, «исправят» его силуэт, деревья будут подсвечены снизу небольшими прожекторами, а если они в эту пору не цветут, то на их ветвях мгновенно созревают дивные «электрические плоды». В случае нужды на ближайшей свободной площадке, а то и прямо на проезжей части улицы мгновенно возникнет гигантский шатер из грубой ткани ярких ковровых расцветок. Внутри шатров накрываются столы или расставляются ряды скамеек.

Случаются порой и казусы. Как-то неподалеку от моего обиталища в таком шатре поднялась всеобщая драка. Один из гостей шлепнул чужого ребенка. Это вызвало протест родителей. Потасовка продолжалась до тех пор, пока не упал шатер, подняв тучу пыли и заставив враждующих поодиночке искать выхода.

Бурный рост города широко раздвинул его границы. Растянутость коммуникаций вызывает время от времени трудности в снабжении водой, все острее стоит проблема городского транспорта. На моей памяти произошла авария: лопнула 84-дюймовая труба главного водопровода, по которой вода поступала из озера, находящегося в 60 км от города. Это стало бедствием. Без воды осталось огромное население, домашний скот, нечем было наполнить радиаторы автомашин. Остановились многие предприятия, а 24 судна простаивали в порту в ожидании бункеровки.

Пока инженеры и рабочие ремонтировали трубу, вода стала источником бизнеса: ее брали из всех окрестных водоемов и продавали за половину стоимости бензина.

«Карачи — город, разрушающий себя!» — провозглашает время от времени пресса. Редакционные статьи о проблемах Карачи не сходят с первых газетных страниц. Однако «домостроительные общества» процветают, застраиваются новые и новые площади. Трудно предсказать, в каком направлении будет развиваться Карачи, но именно сейчас районы коттеджей определяют его архитектурное и социальное лицо.

Оформляется и мемориальный центр. На просторной площади закончено сооружение монументального мавзолея Мухаммада Али Джинны — основателя пакистанского государства.

Расширяется промышленность города. В последние годы в районе Коранги построены крупный машиностроительный завод, фабрика по изготовлению высших сортов бумаги, сооруженная при участии Ирана и Турции, предприятия по сборке тракторов и грузовых автомобилей и др.

Карачи просыпается рано. Пешком, на велосипедах, в переполненных автобусах, в древних трамвайчиках с дизельными двигателями, со станций окружной железной дороги стекаются в фабричные районы людские ручейки, разрастаясь волнами у ворот с надписями «Адамджи», «Валика» или «ДСМ» («Дауд Коттон Миллз»).

На рассвете начинают действовать оптовые рынки, из типографий выезжают разносчики утренних газет, приходят в движение стрелы кранов в порту. Затем открываются булочные и молочные, базары, занимающие целые кварталы, вывозятся тележки с овощами и фруктами. Вскоре поднимутся металлические жалюзи солидных магазинов, и тогда в городе можно купить все — от автомобиля новейшей марки до жареной кукурузы.